Алексей Цаплин - Крылья войны [litres]

Машины начали подкатывать на старт. Андрей почему-то решил пеленгом построиться на взлете. Ну-ка остановись, мил друг, на чуток. Красный флажок вверх. Нечего хмуриться – правила писаны для всех! За рычанием двигателя не слышу, что про меня нехорошее говорит комэск, но, судя по выражению его рожицы, что-то нелицеприятное и матерное. Тем не менее движком порычал и рулями покачал. Остальные из его первой тройки тоже провели нехитрую доппроверку перед стартом.

Все. Выпускаю. Правая рука с флажком вверх. Даю резкую отмашку в сторону взлета.

Рычание переходит в рев. Потоком воздуха чуть не сорвало пилотку. Черт, забыл снять и засунуть за пояс! Еле успел поймать руками.

На старт выруливает вторая тройка. Ведет сегодня Колосов. Проверка. Все в норме. Выпускаю: ни пуха вам, парни. Не подставляйтесь больше, чем требуется.

Рев двигателей и снова поток ветра чуть не сбивает с ног. Планшет лупит по боку. Так и оторваться может. Все, следующий раз, когда буду отмашку на выпуск давать, планшет у телефона оставлю.

Разбег, отрыв и вторая тройка, пройдя над деревьями, вышла из зоны прямой видимости. Вот так – мои ушли на вылет, а я побрел под навес. Надо письмо дописать и расчертить «боевой листок». Что там Андрей говорил? Вот сегодня и организуем после ужина комсомольское собрание, и выловлю кого-нибудь себе в помощь с этой наглядной агитацией. А Толик будет статейки писать – у него почерк хороший и в лазарете все равно заняться нечем. Вот пусть и развлекается.

Оказалось, что усатый занял весь стол своими инструментами, и притулиться бедному лейтенантику (то есть мне) негде. Ладно. Мы не гордые. Я и на коленке планшет удержу. Вот только одно плохо – не пишется письмо. Совсем. Смотрю как баран на новые ворота, на листочек с первыми строчками и ничего придумать дальше не могу. Ну и ладно, ну и не очень-то и хотелось. Займемся общественной работой. Берем из запаса в планшете чистый листочек. Серовато-желтоватая бумага (хорошо хоть такую в штабе раздобыл). Если подобную в принтер засунуть – точно «зажует». Хотя где они, эти принтеры… Делим листочек тонюсенькими карандашными линиями на четыре части. Вверху выведем надпись «Боевой листок». Буквы вырисовываем красиво с завитушками, на старорежимный манер. Для обрамления изобразим облачка. Слева и справа рисую летящие самолетики…

– Тарищ лейтенант, а мне потом нарисуете? Я домой отправлю.

Это мастер телефонии у меня из-за плеча любуется шедевром наглядной агитации. Карандашом по носу я его легонечко стукнул (ну не нравится мне, когда над ухом сопят), но пообещал, что заказ выполню.

Первая заметка будет про нашу работу. Это сверху слева. Местечко надо отвести побольше. Вот тут мы напишем про наши дела по комсомольской линии. Что здесь будет – еще не придумал, а нижний правый угол – это по классике жанра – раздел сатиры и юмора. Тут мне кто-то рассказал несмешной анекдот про кавалериста, который не мог удержаться в седле и сползал. Когда он уже был готов совсем свалиться и схватился за хвост, то потребовал следующего коня потому, что первый уже кончился. Вот я и изобразил первый «Ил», сломанный пополам (натурой послужила машина на противоположном краю поля). Второй «Ил» лежал на брюхе и слабовато дымился, а у него на хвосте сидел летчик в очках и при парашюте и требовал следующую машину на замену, потому что его «кончилась». «Самокритика важна, самокритика нужна». Ведь это вообще-то и про меня тоже. «Шестерочка», конечно же, еще не кончилась, но… Короче. Надо сбегать в капониры – проверить верную «коняшку». Усатый водила, который протирал «струмент» и бережно убирал его в свою брезентовую «раскладку», попросил продемонстрировать шедевр. Усмехнулся и выказал одобрение и стилем и содержанием. Поинтересовался, в экспозиции какого музея можно будет лицезреть сие произведение искусств. И, узнав, что в столовке при входе, пообещал прийти посмотреть, когда все будет готово.

Свои часики за время этого дежурства я успел возненавидеть. Вот в принципе за что бы? Хорошие часы, Кировский завод. Довольно точно ходят. Ремешок недавно мне мои мехи на самоделку заменили – прежний совсем истрепался. Одно неудобно – секундная стрелка бегает сбоку и «девятку» закрывает, как я уже жаловался. А невзлюбил их, потому что целый день только на них и пялюсь. Вот ведь дедок, зараза. Не мог «подогнать» что-нибудь более привычное. С другой стороны, здесь не у каждого пилота наручные часы есть. У того же Мишки Салихова вообще карманный «будильник». Мы как-то засиделись с ним у капониров, вот он и продемонстрировал. Часы были в серебристом (а может, и правда серебряном) круглом корпусе с откидывающейся крышечкой и простым лаконичным циферблатом и строгими стрелками. Маленький секундный был расположен снизу. Что за мода такая? Нет бы сразу делать по-человечески, чтобы все стрелки вместе. Гравировка сообщала, что этим «хронометром» Рев. Воен. Совет Южного фронта за отвагу награждает бойца Красной армии Фаниха Салихова. А Мишка говорил, что его отец был врачом. Как потом выяснили – он и вправду являлся одним из ведущих хирургов в Казани. Но хирургом он стал уже после Гражданской. И после Туркестанского похода, в который он ушел, едва закончив ускоренные курсы военных медиков. В июле 41-го военврач первого ранга Салихов, который не смог преодолеть «бронь» Казанского горкома партии, вручил эти часы своему старшему сыну, уезжающему на фронт.