Ивар Рави - Мишааль

— Слушай, ты, идиот! — Это уже один из парней в черном обратился к Бадру. — У твоего брата эпилепсия, вместо того чтобы его возить, надеясь на чудо, обратись к хорошему врачу. Как в средневековье живете, никак поумнеть не желаете. Если ему стало лучше, вали отсюда, пока я тебя не приласкал, идиота тупоголового.

Черный костюм презрительно сплюнул под ноги Бадру и ушел к внедорожникам, окончательно потеряв ко мне интерес. Подобрав свой паспорт, Бадр заискивающе извинился перед полицейским, который молча смотрел, как пристегнув меня, все еще сидящего с закрытыми глазами, ремнем, он сел за руль. Про мое удостоверение личности никто не вспомнил.

Едва мобильный патруль скрылся из виду, я, отстегнув ремень и наполовину высунулся из окна, выплевывая вчерашний ужин и остатки мыла. Араб остановился и протянул мне бутылку с водой: меня вырвало еще раз. Мыльные пузыри лезли из меня долго, вся бутылка ушла на промывание рта, но вкус мыла я ощущал до самой ночи.

— Саша, какая ты умная, — восхищенно произнес Бадр, когда мы снова двинулись в путь, въезжая в Джидду. — Я уже хотел открыть огонь. Полицейского и тех двоих, что были ближе к нам, я бы успел убить, но двое остальных защищали внедорожники, нам бы не дали уйти. Я еще удивился, когда видел, что ты суешь эти маленькие кусочки мыла в карман. Ты заранее придумала такой план, на случай проверки документов?

Мне очень хотелось ответить, что для меня такие планы как два пальца об асфальт, но восхищенное лицо араба пристыдило.

— Я нервничала и по ошибке сунула в рот мыло вместо жевательной резинки.

Вытащив руку из кармана, я продемонстрировал арабу кусочки одноразового мыла вперемешку с такого же размера жевательной резинкой. Бадр остановился, выскочил из машины и присел, заходясь от дикого хохота, хлопая себя по бедрам. Сквозь смех и всхлипыванье можно было различить: «жвачка, мыло, по ошибке, Зеноби!» Вот и говори правду мужчинам после этого! Вместо того, чтобы поинтересоваться, как я себя чувствую, наглотавшись мыльных пузырей, этот скотина ржет, словно в цирке. «Хрен я еще раз перед тобой так проколюсь», — пообещал я себе, но, посмотрев на этого великовозрастного ребенка, сам захохотал, прерываемый икотой.

Мыльный пузырь, родившийся на моих губах во время очередной икоты, окончательно доконал араба. Его смех был близок к истерическому, несколько раз он рубанул рукой по стойке автомобиля, не в силах сдержать эмоции. Наконец он успокоился, вытирая слезы носовым платком. Но стоило ему взглянуть на меня, как новый приступ хохота начинал его душить. Когда это случилось в третий раз, я не выдержал, вышел из машины, громко хлопнув дверью со словами:

— Да пошел ты к черту, тупой араб! — зашагал к видневшемуся неподалеку городу.

Я успел отойти метров на двести, когда меня догнала машина, Бадр обращался ко мне через спущенное водительское окно:

— Саша, садись, хватит сердиться.

— Ты иди, посмейся дальше, коричневая обезьяна, мудак недоделанный. Я твою жопу спасла, а ты ржешь, как конь перевозбужденный.

Зло душило меня, не знаю почему, но этот смех меня достал. Бадр сделал еще несколько попыток и, убедившись, что я не уступлю, перегородил мне дорогу машиной. Выйдя, он вытащил пистолет из-за спины. Передернул его и протянул мне, рукоятью вперед:

— Убей меня, Саша, только не сердись. Я не хотел тебя обидеть, но пузырь на твоих губах, это было очень смешно.

Он из-за всех сил пытался сдержаться, говоря о пузыре, но не смог и снова захохотал, быстро осекшись под моим гневным взглядом. Я проигнорировал его пистолет и, обойдя его, двинулся дальше. Сильная мужская рука схватила меня и развернула к себе лицом. Сила инерции была такова, что секунду спустя я оказался в плотном объятии араба.

— Отпусти меня, подонок.

Свободной рукой я залепил ему пощечину, потом еще и еще. Бадр не шелохнулся. Я старался ударить больнее, даже укусил руку. Араб стоически вынес все это. Когда, устав его колотить, я опустил руки, он внезапно отпустил меня и нежно схватив обеими руками за лицо, закрыл мне рот поцелуем. Инстинктивно я попытался освободиться, но легче было бы вырвать дерево с корнем из земли — и к своему ужасу я почувствовал, как разливается тепло по телу, слабеют ноги и не хватает дыхания.

— Отпусти, — успел промычать сквозь целующие губы, стараясь оттолкнуть араба от себя, но легче было сдвинуть скалу с места. Рванувшись освободился, тяжело дыша стараюсь прийти в себя. Демонстративно сплевываю на асфальт, вытираю губы тыльной стороной ладони, вижу как это неприятно Бадру и радость за маленькую месть греет сердце.