Сергей Кусков - Записки начинающего феодала

Вы дали от ворот мне, его наследнику, приехавшему к вам не с какой-то запредельной просьбой, а всего лишь со справедливым требованием организовать возмездие! Тем, кто заслужил этого! Тем, по ком плачет король, ваш нынешний сеньор! Я просил у вас помощи! Которую вы могли организовать просто по-соседски — мы всё ещё рядом, живём бок о бок, и нам всё ещё нечего делить!

— Но вы — НАПАЛИ!!!

Сделать паузу и хапнуть ртом воздуха. Ибо повело. Хватит, пора заканчивать, иначе сорвусь и спалю тут всё и вся.

— А потому не спрашивайте у меня, почему я отдал приказ не брать пленных. — Немного отпустило, но руки всё ещё дрожали от эмоционального накала. — Я не брал их потому, что сволота, решившая убить соседа, попросившего помощи, иного не достойна. А ещё потому, что это — ваше наказание за грех. Ибо сказал господь, что есть грех гордыни, и вы поддались ему, посчитав себя достаточно могущественными, чтобы быть неблагодарными. Это ваш грех сеньоры, ваша гордыня! А раз так — все вопросы задавайте себе.

Гул, выкрики с мест — плевать. Но пока площадь гудит — нельзя говорить со сцены. Правило КВН. Бывал на репетициях нашей команды. Сам не играл, но репетиции изнутри видел, и кое-каких правил нахватался. Например, на сцене говоришь только в зал, а остальные смотрят на тебя, акцентируя внимание, хотя по тексту ты говоришь как раз им. И никаких монологов во время реакции зала — не услышат, только перебьёшь волну, будет хуже.

— Спешу сообщить вам, что следствие в основном закончено, и завтра с утра все виновные будут повешены. Здесь же, на этой площади, — махнул я рукой на виселицы. Снова гул, теперь удовлетворённый. — И ещё хочу сообщить, что пытки и допрос главного обвиняемого мы приберегли, как самое вкусное. И сейчас допрос вашего бывшего бургомистра Варга будет вестись здесь, на этом месте, — топнул я ногой по «сцене», или как её назвать — отсюда на народных собраниях (их редко но собирают) выступают ораторы, отсюда глашатаи орут указы короля и приказы магистрата.

А эту новость люди восприняли на ура. Ибо даже те, кто любил и уважал бывшего бургомистра, ставили виной ему пролитую кровь. Это ничего, что ты сам взял оружие и вышел убивать поддонка Пуэбло. Ты не виноват, ты святой. И у тебя дома котики. Это бургомистр/президент/Гитлер/Саакашвили/Байден плохой (нужное применительно к ситуации подчеркнуть). А значит Варга съедят свои, как «паровоза», я этим даже не парился (потому и приказал не пытать, только клепсидрой; не колется — и флаг в руки).

Бывшего бургомистра вывели двое подчинённых Клавдия. Лысый, сморщенный, глаза дикие. После клепсидры сеньор сильно изменился, много орал, но уже не хорохорился и не пытался кривиться, цедя сквозь зубы: «Щенок, ты думаешь, что самый умный»? Не знаю, что случилось у него от капающих капель в башке, но сеньор оказался если не сломлен, то на грани. И его надо было совсем чуть-чуть додавить.

Наташа, не скрывая эльфийских ушей, вышла, встала сзади. Вытянула ладонь, прикоснулась к спине сеньора через разрезанную мною тут же кинжалом там же, на спине, одежду.

— Боль! — произнесла она. Вроде просто произнесла, но учитывая, что на площади воцарилась идеальная тишина, её многие услышали.

Тело бургомистра выгнуло дугой. Он заорал. Хорошо, что молодчики его держали крепко.

— Боль! — повторила эльфа, глаза её засияли непонятным блеском. Я понял, что эта магия не беспредельна, а она сейчас, после ранения, слабая. Но, как она мне вчера сказала:

— Ричи, дело не в силе магии и магини. Дело во внутреннем настрое. Чем сильнее ты можешь ненавидеть — тем сильнее отдача. Маленькие дети могут также, как и я, но они не причинят вред взрослому. Потому что ещё пока не умеют по-настоящему ненавидеть. Что значит обида за ремешок по попке, когда разбил мамину вазу?

А вот когда у тебя на глазах убили близких, когда произошла катастрофа, несправедливость, когда ты готова испепелить взглядом — тогда и только тогда пытуемый проходит через все муки, которые вы называете адом.

— Ты умеешь ненавидеть? — усмехнулся я, зная ответ.

— Мальчик, это оскорбление? — раздались в стороны уголки её губ.

Не стал ждать, чем кончится. Расколется бывший мэр, куда денется. Без клепсидры — были варианты; это мир суровых людей, известны факты, когда местные противостоят таким пыткам, какие нельзя пережить, не оставшись инвалидом. И не ломаются. Но когда сеньора отвязали от стула с утра, и сняли кандалы… По его бешеным глазам я понял, что всё, работа в этом городе выполнена. Теперь летим в Овьедо — догнать и наказать наглых наёмников. А затем на юг, на фронтиры — встречать орков.