Вероника Коссантели - Изумительная Страна Снергов [litres]

– Я знавала свёклу, у которой ума было больше, чем у тебя. – Сейчас голос женщины не так уж походил на сахарную вату, скорее это был маринованный лук. – И почему я только вообразила, что ты можешь сделать хоть одно дело, не испортив его?

– Ты сама сказала: остановись, – запротестовал великан. – И ещё добавила: на тис!

– Я сказала: вот он, НАШ ТИС! И что, я велела тебе въехать в него, капустная ты голова? А теперь посмотри, что ты наделал, – мы потеряли девчонку, и всё по твоей вине. Иди и найди её! – рявкнула дама. – Она не могла уйти далеко. Какой же ты великан-людоед, если не можешь учуять её на таком расстоянии?!

– Не сердись, мамоцка, – захныкал великан. – Это дерево сделало так, чтобы я ударился носом. Мне больно. Я не могу вынюхивать детей, мамоцка, когда у меня болит нос.

– Поделом тебе! Ну, хватит хлюпать кровью. Меня это раздражает. И перестань называть меня мамочкой.

– Но ты ведь и есть моя мамоцка. Ты говорила, что этого ты и хотела – милого ребёночка, который называл бы тебя мамоцкой. Не грусти. Ты не одинока. У тебя есть я, и Прибамбас, и…

– Ты НЕ милый ребёночек, – перебила его женщина. – И никогда таким не был. В младенчестве ты был омерзительным, а сейчас и того хуже. Ты похож на кривую репу, а что касается Прибамбаса… Это ещё что такое ?

Она показала кончиком зонтика на какой-то предмет, лежавший на земле. Когда великан поднял его и передал женщине, Пип сразу узнал вещицу. Все дети в «Солнечной бухте» носили одинаковую обувь – такую, которую можно легко напяливать на ногу и легко сбрасывать, и при этом не нужно возиться со шнурками. В приюте эту обувку называли «потеряшками». Флора, куда бы она ни шла, вечно оставляла где-то одну потеряшку.

– Ага! – Женщина взяла обувку двумя пальцами и принюхалась. – Подойдёт. Плёвая работка для Прибамбаса. У этого зверя нос как у акулы, вынюхивающей кровь. Где бы девчонка ни пряталась, он её учует.

– А как быть мне, мамоцка? – спросил великан. – Что мне теперь делать?

– Ты будешь делать то, что я тебе скажу, – быстро ответила женщина. – Девчонка, скорее всего, попробует вернуться на дорогу. Иди по следам, что мы оставили, и смотри по сторонам. Постарайся никому не попасться на глаза. Если они будут искать её, не уверена, что ты не влезешь своими сапожищами в какую-нибудь ловушку и не выдашь наши планы.

– Я ничего не выдам, – пообещал великан. – А какие у нас планы, мамоцка?

– Слишком умные, чтобы твоя мозговая горошина их поняла, – сказала женщина. – Всё, что ты должен помнить, это одно-единственное правило.

– Мамоцка луцце знает, – послушно пропел сынок.

– Я долго ждала этого. – Женщина засунула потеряшку Флоры в карман и раскрыла зонтик. – Теперь осталось совсем чуть-чуть, и я наконец отомщу. Мисс Черносливка Ваткинс думает, что лучше всё забыть… думает, я убралась восвояси и пребываю где-то далеко. Но ведь нарушенные обещания всегда возвращаются на свой насест. Как цыплята. И как летучие мыши. Отольются кошке мышкины слёзки.

Дама протиснулась в щель тисового дерева и исчезла. Великан печально вздохнул, вытер нос пучком листьев и потопал в сторону дороги. Когда он проходил мимо куста орешника, Пип задержал дыхание. Великан бормотал: «Мамоцка луцце знает. Кто луцце знает? Мамоцка…»

Вскоре уже ничего не было слышно, кроме пения птиц и шёпота листьев, колышемых ветерком. Пип вышел из-за куста и принялся обследовать машину.

Задняя дверца с пассажирской стороны соскочила с петель. Должно быть, Флора выкарабкалась, когда они врезались в дерево, и убежала… но куда? Пип осмотрелся по сторонам, не осмеливаясь подать голос.

Что-то упало на ковёр из тисовой хвои прямо к его ногам. Вторая потеряшка Флоры.

Пип заморгал и посмотрел вверх.

– Флора?

Среди ветвей показалась нога Флоры, и девочка спрыгнула на землю.

– Ты в порядке? – Пип окинул взглядом голые ноги Флоры, разорванный передник и воронье гнездо из тисовых веточек в её волосах. – Мы не можем здесь оставаться. Эта тётка пришлёт кого-то, чтобы вынюхать тебя. Какого-то Прибамбаса, у него нюх как у акулы. Тебе сейчас лучше не пахнуть вовсе. На дорогу мы тоже не можем вернуться – там тебя ищет этот великан…

«Куда же тогда?»

Флора наклонилась, чтобы отобрать потеряшку у щенка, который уже принялся её трепать. Он лизнул Флору в лицо, затем что-то – вроде как шуршание в папоротнике – привлекло его внимание. Щенок залаял, сам испугался этого звука и юркнул в щель старого тисового дерева.