Вадим Панов - Тёмные церемонии [litres]

– Ради меня?

– Ради тебя. Но ты знаешь, что, окажись на твоём месте кто угодно другой, – я бы тоже вмешался.

– Знаю, – вздохнула Лисс. – Потому что это ты.

Он мягко провёл ладонью по её волосам.

– Потому что сейчас, в эпоху смены власти, кто-то должен удерживать Тайный Город от падения в хаос. И этот «кто-то» – Внутренняя Агема. Нравится тебе или нет, но пока между тобой, твоими друзьями, твоими родителями и отморозившимися колдунами стоим только мы.

– И ещё вы преследуете инакомыслящих.

– Противников порядка, – уточнил Машар.

– Нового порядка, – уточнила девушка.

– Каждый порядок когда-то был новым.

– Разве это хорошо – преследовать тех, кто не согласен?

– Вольно или нет, они ввергают Город в хаос.

– Они просто сопротивляются навязыванию новых догм.

– Сопротивляться можно по-разному.

– Ага, стань частью системы, чтобы изменить её изнутри. Старая сказка.

– Согласен – старая, – не стал отрицать Дориан. – Но я имел в виду другое: ты не обратила внимание на то, как мягко и плавно вошёл в Город новый порядок? Минимум крови. Никакой войны.

– Никакого хаоса, – прищурилась Лисс.

– Да, никакого хаоса. И это очень важно. К Консулу можно относиться как угодно, но не следует отказывать ему в уме. Он не разрушил то, что было, а изменил структуру власти. Все институты Тайного Города продолжают работать: «Тиградком», Служба утилизации – все. Режим секретности соблюдается…

– А по ночным улицам разгуливают отморозившиеся, как ты выразился, колдуны.

– Для которых есть Внутренняя Агема.

– Вы не можете успеть повсюду.

– Но мы есть. И тщательно расследуем все случаи агрессии и мародёрства.

– Мои друзья с тобой бы не согласились.

– У них были проблемы? – поднял брови центур.

– Да.

– Они подавали жалобу в Агему?

– Нет, – признала после паузы девушка.

– Вот и ответ на твой вопрос.

– Они не верят Агеме.

– Вот и ещё один ответ на твой вопрос.

Лисс помолчала, затем привстала, уперевшись локтем в кровать, и посмотрела Дориану в глаза:

– Неужели ты согласен с тем, что произошло? Согласен с появлением Альянса и властью Консула?

– Я не могу изменить то, что произошло, – мягко ответил центур, отвечая на взгляд девушки. – Чувствуешь разницу?

– Все говорят, что не могут.

– Я – не все, моя любовь. – Так он мягко намекнул на свой высочайший магический уровень. – Я честно служил Ордену и готов был сражаться за него до конца, но Консул настолько аккуратно перехватил власть, что сражения не состоялось. Получилось так, что я не нарушил присягу, продолжил служить, но потерял смысл служения. То есть я знаю, что произошёл переворот, что всё поменялось, официально этого не случилось – только под ковром. Я хочу биться, но не знаю, кому доверять. А многие мои сослуживцы с таким восторгом приняли власть Консула, что поставили меня в тупик.

– Ты мог продолжить служить Ордену.

– И делать вид, что не понимаю происходящего?

Да, в этом был весь Дориан Машар, блестящий рыцарь, командор войны, честный и не терпящий лицемерия.

– Зачем ты пошёл в Агему? – прошептала Лисс, прижимаясь к груди центура. – Зачем?

– Затем, что в Агеме тоже полно отморозившихся магов. И кто-то должен сделать так, чтобы жителям Города было не так плохо, как могло бы.

– Ты отрезал себе путь назад.

– Возможно.

Девушка вздохнула и тихо-тихо задала самый главный вопрос:

– Что будет, если Альянс падёт?

И похолодела, услышав то, что должна была услышать.

– Если Альянс падёт, меня приговорят к смерти – как предателя.

– Поэтому ты будешь защищать Альянс до последней капли крови?

– Нет, моя любовь, поэтому я буду поддерживать в Городе порядок, заставляя всех соблюдать закон. Новый? Да, новый. Но закон, который не позволяет нам скатиться в хаос, – ответил Дориан. – И не стану думать о том, что будет «если».

Частный жилой дом

Подмосковье, Серпуховской район

Быть не такой, как все.

Отличаться трудно, особенно – в детстве, ведь малыши только начинают осознавать законы жизни, что есть зло и жестокость, они узнают на опыте, а опыты ставят над теми, кто рядом, и первая в таких случаях цель – тот, кто не похож. Кто не такой, как все. Именно им достаются тычки – как в тело, так и в душу, перед ними потом, уже в зрелости, извиняются, обязательно добавляя, что «были детьми», но кому нужны извинения потом, если горько – сейчас? Если дружба получается, лишь когда скрываешь свою суть? И не получается дружить с тем, с кем хочется, потому что он – или она – знает о тебе всё и очень хочет, но не может признать тебя своей. Не может – потому что все вокруг считают тебя чужой.