Сергей Лукьяненко - Наваждение. Лучшая фантастика – 2022 [сборник litres]

Колков, раздвигая руками бурьян, стал пробираться в центр площадки. Кондратьев, помедлив, достал из кармана здоровенный складной нож, выщелкнул лезвие и стал помогать.

Это был обелиск. Простой бетонный обелиск с обломленным навершием, когда-то выкрашенный белым, а сейчас побуревший от грязи. Угадывались слова «Жителям села…» и отдельные буквы из длинного ряда фамилий.

– Очень много одинаковых, – сказал Колков. – Только не разберу… на «Ко…» начинаются… говоришь, отсюда твои предки родом?

– Слишком короткая фамилия, – ответил Кондратьев. – Скорей уж «Колковы».

Они постояли, глядя на обелиск.

– Но это уже ни в какие ворота не лезет, – продолжил Кондратьев. – Если твоя дорога решила обойти заброшенные деревни из-за разрушенного памятника… и останков в земле… это уже не программная логика. Это разум!

Колков молчал.

– Хорошо, – решил Кондратьев. – Дорогу пока не трогаем. Три дня тебе даю, ясно? Снимайте свои логи, товарищи ученые… Трое суток.

Он протянул контейнер с ампулой обратно ученому.

Колков хотел было сказать: «Неделю надо», но неожиданно для себя произнес:

– Спасибо. Мы успеем.

…Колков приехал в деревню ровно через трое суток. Его автомобиль, маленький городской седан с электромотором, цепляя картером булыжники и проваливаясь в колдобины, въехал в центр села, устало остановился рядом со здоровенным внедорожником. Багажник внедорожника был открыт, внутри стояли какие-то банки, мешки с сухой смесью, инструменты. Лежала коса – ручная, старинная на вид, но с рукоятью из пластика «под дерево».

Кондратьев сидел на табуретке перед обелиском. Трава была выкошена, деревья подрезаны. Сколы и выбоины на памятнике исчезли, он был выкрашен яркой белой краской, полыхающей на солнце. Кондратьев аккуратно обводил буквы на обелиске ручным принтером, из которого торчала длинная золотистая проволока. Буквы оживали, наполнялись цветом.

– Копыловы, – сказал Кондратьев, не оборачиваясь. – Вся деревня была Копыловых. Так и звалась – Копыловка. Сорок три человека на войну ушли, вернулись двое. Так и кончилась деревня…

Колков кивнул. Неловко переступил с ноги на ногу. Сумка, в которой лежал мешочек цемента и две баночки краски, показалась ему нелепой и смешной, он поставил ее на землю.

– Мы проверили логи, – сказал он. – Знаете, дорога… она неразумна, к сожалению… Там на пути встали три машины. Развернули плакаты «Нет насилию над природой!».

– Знаю уже, – буркнул Кондратьев. – Я спутниковые снимки запросил. Зеленые… решили помешать трассе. Не нашли ничего умнее… Дорога до них доползла, постояла, потом нырнула под землю. Они испугались и дали деру. Тоже мне бойцы за экологию… Что стоишь-то? Вон оградка, я металл уже зачистил, можешь красить.

– Ага, – обрадовался Колков. – Это легко. Это я могу.

Некоторое время они работали молча.

Потом Кондратьев сказал:

– Я ведь не прав был. Когда про две беды говорил. Дураки и дороги, да. Только одна беда первична, другая вторична. Вот это все… для дороги это не важно.

– Это для нас, – сказал Колков.

– Ага. С дорогами разобрались, разберемся и с дураками. Заметь, это я вовсе не про зеленых… – Кондратьев усмехнулся и посмотрел на Колкова. Ученый неумело, но старательно красил старую чугунную оградку. – А потом… потом можно и на Марс.

Белый парашют расправился в небе Титана, словно вздорный цветок, опуская драгоценный груз на коричневый грунт. Заработали посадочные двигатели, пробуя плотную атмосферу на вкус. Полторы тонны инженерной мысли коснулись тверди, бросая вызов спутнику Сатурна всеми шестью колесами.

Стропы отцепились, отпуская титаноход на свободу. Механический авантюрист не терял времени зря – пробудил электронные схемы, расправил механические сочленения и покатился на круг почета. Зашевелился манипулятор в передней части, готовясь к работе.

Порыв ветра взметнул облако пыли, которое тут же рассеялось, демонстрируя звездно-полосатый флаг на матовой поверхности пришельца.

«Фортитьюд» покрутил механической рукой перед собой, изогнул независимые оси, словно выгибаясь перед прыжком. С его вздернутой крыши отделился беспилотник, неуверенно крутя лопастями, сомневаясь, хватит ли ему сил разогнать необычайно плотный воздух. Но словно вспомнив, что у него тоже есть имя, «Хелли» обрел устойчивость и приподнялся над спиной титанохода, обозревая камерами, куда же его занесла техническая мысль.