Генри Олди - Кукла-талисман

– Вы позволите? – я указал на меч.

Он кивнул.

Испытывая душевный трепет, я приблизился к алтарю и взял меч с драгоценной подставки. Кто другой решил бы, что трепет – знак присутствия потусторонней силы, но я отлично понимал, что это просто волнение, чувство восторга и страха, рожденное прикосновением к реликвии. Обнажив клинок до половины, я посмотрел на холодную сталь. Это лезвие лишило жизни несчастного Кинная, предка господина Цугавы. И что?

Меч как меч. Клинок подписан: «изготовил оружейник Канэсада». Узор на стали похож на узор древесных волокон. Точно такой же украшает подставку. Медный хабаки [36] Хабаки – фиксатор. , запирающий меч в ножнах, помечен знаком хризантемы. Рукоять из двух деревянных половинок, склеенных между собой и обернутых кожей ската. Обмотка: льняная тесьма зеленого цвета. Тесьма изношена: мечом в свое время немало попользовались.

Возможно, святой Иссэн уловил бы больше моего. Но у меня пока что не было причины вызывать старого монаха в усадьбу Хасимото.

– Благодарю вас, Цугава-сан, – я вернул меч на место. – А где нож, которым покончила с собой госпожа Масако? Я не вижу его.

– И не увидите, – спокойно откликнулся Цугава. – Его здесь нет.

– Где же он?

– У моей невестки. Кстати, ее тоже зовут Масако, как и мою прабабку.

– Как он оказался у нее?

– С моего ведома. Ансэй подарил его будущей жене в день свадьбы.

– Вы убрали нож с алтаря? – я опустился на колени напротив хозяина дома. – А как же завещание вашего прадеда?!

Цугава выпрямился, побледнел. Боюсь, ему показалось, что я обвиняю его в недостойном поступке. Я склонил голову, всем видом показывая, что раскаиваюсь и не настаиваю на ответе.

– Да, – после долгого молчания произнес господин Цугава. – Я нарушил волю прадеда. Дело в том, что нож, переданный невесте в качестве подарка – это было требование отца Масако. Я очень рассчитывал на этот брак. Он приносил огромную пользу обеим семьям, но моей – в большей степени. Отец Масако…

Жест Цугавы, по всей видимости, должен был продемонстрировать мне упрямство и неуступчивость этого человека.

– Он считал поступок Масако-старшей образцом добродетели. Восхищался ее отвагой и верностью роду. Нож стал для него символом, великой драгоценностью, воплощением самопожертвования. Его дочь, Масако-младшая, должна была стать преемницей моей прабабки – не в смерти, разумеется, но тем не менее. Прославленный нож, вися на ее шее, говорил бы всем: эта женщина в любой миг готова повторить подвиг былых времен. Такая достойная готовность подтверждала бы отменное воспитание, какое ей дали в семье…

– Это не ваши слова, – пробормотал я. – Это его слова, правда?

Цугава холодно улыбнулся:

– Вы проницательны, Рэйден-сан. Он настаивал, я уступил. В конце концов, нож все равно остался бы в доме, неподалеку от алтаря. У нас не принято, чтобы жены сыновей без особой нужды покидали жилище. А значит, завещание прадеда если и было бы нарушено, то лишь частично. «Прошло более ста лет, – решил я, соглашаясь. – Мы живем в Чистой Земле. Кое-что ослабло, и не без причины. Пусть лучше этот нож напоминает всем о стойкости мужчин и доблести женщин, чем пылится в тишине забвения.» Полагаете, я поступил опрометчиво?

– Кто я такой, чтобы судить вас?

– Да, действительно. Прошу прощения, мой вопрос был неуместен. И потом, это я обещал отвечать на ваши вопросы, а не вы на мои. Хотя… Вы позволите? Любезность за любезность, а?

– Спрашивайте, Цугава-сан.

Он долго молчал, прежде чем заговорить.

– Когда вы держали в руках этот меч, – наконец решился он. – Вы делали это не так, как я. Не так, как берут стальной меч мои вассалы во время церемоний. У вас это вышло… Ну, не знаю. Проще, что ли? Естественней? Такое впечатление, что вы берете острый меч не впервые. Это так?

Я кивнул.

– И это было не на церемонии? Ваше поведение… Меня изумила его обыденность. Вы держали острый меч в какой-то простой, повседневной ситуации?

Я снова кивнул.

– Вы… Неужели вы бились им, Рэйден-сан? Я не готов пойти в своих предположениях дальше, у меня мутится разум.

– Простите, Цугава-сан, – я смотрел ему в глаза, забыв о разнице в возрасте и статусе. – Я бы с радостью удовлетворил ваше любопытство, но я не вправе. Ответить вам я смогу лишь в одном случае.

– В каком же?

– Если разрешит сёгун.

Он засмеялся:

– Это лишнее. Мне незачем обращаться к повелителю за таким разрешением. Вы уже ответили на мой вопрос. Я благодарен господину Сэки за то, что он прислал сюда именно вас, господин Торюмон.