Сергей Москвичев - Лев Бессердечный и хозяйка механического кота [litres]

– Я подумал, – вступил босс Тёбэя, – что мне не придумать лучшего задания для тебя, Кенджи. Лояльность нашему клану, семье будет доказана, если ты собственноручно покончишь со старой знакомой. Рику, Шиничи и Шинджи помогут тебе не сбиться с пути. У нас есть информация, где госпожа Мотидзуки вскоре появится. Напомни ей о себе, попрощайся и проводи… за грани жизни.

Мэр приказал убить её. С этим городом всё не так. Есть ли у него будущее?

Ведьмы придут из Атертона, разрушат фабрики, машины, остановят прогресс. А не к лучшему ли это? Вот до чего он довел.

Эволюция общества, морали и человеческих ценностей завела во мрак, свободный от нравственности.

Кенджи, познавший все тяготы уличной жизни, как никто другой знал, что на самом деле в умах у праздных богачей, уличных мошенников, бездомных детей, проституток, всех остальных. И да, даже дети в омерзительном городе поражаются его ржой, от которой только одно лекарство.

Ведьмы, которых так страшится мэр Ямаока, могут принести избавление от безразличных, с чьего молчаливого согласия творится всё зло, унести в лету каменные лица прохожих, что дают сиротам умирать от голода, набивая собственную безразмерную утробу.

Кенджи в сопровождении троицы своих «братьев» ехал по улицам, привычно застеленным смогом. Эта гнусная дымка, очевидно, скрывают всю паршивость неровных мостовых и убогих камней, из которых они вымощены. Если подумать, то каждый человечишка этого жалкого города – его лицо.

Кенджи прильнул щекой к стеклу, тучи на небе сгущались.

– Не робей. Если польёт дождь, будет меньше улик, – Рику расхохотался. – Хотя кто будет расследовать исчезновение этой девки?

Мэр приказал убить её. И всем будет плевать на то, что девушку лишат жизни посреди улицы.

«Пусть скорее ведьмы закончат весь этот ужас», – на этой мысли паромобиль затормозил.

– Вон она.

Это была и в самом деле Акико, точь-в-точь такая, какой её видел Кенджи на железнодорожной станции. Хрупкая девушка, в коротком сарафане, в каких не ходят её ровесницы, брюках, заправленных в сапоги. Она казалась готовой бежать в любой момент.

Шиничи протянул пистолет с глушителем:

– Возвращаю твой трофей.

Кенджи взял в руки оружие, почувствовав холод. Снаружи резко обрушился ливень. Сирота решился. Он должен сделать то, что должен.

Когда Акико Мотидзуки было девять лет, она попросила своего удивительного автоматона рассказать ей на ночь историю. Не о ком-нибудь, о самой Богине. Стихоплёт Лев не мог отказать. Он замурлыкал желанную девочкой песнь:

– Изящно, но слишком туманно, – так Акико прокомментировала стихотворение Льва в детстве.

– Это то, что я запомнил из книжки.

– А как ты сам считаешь, есть ли она?

– Богиня? Не знаю. Мой отец учил меня, что нужно верить. Слепо, доказательств не может быть. Стоит решить и принимать или нет веру априори.

Днём позже, а может и спустя несколько, девочка обратилась к отцу-астроному с просьбой рассказать ей то, что он сам знает о Богине:

«Знаю я, милая, немного. Наука не позволяет мне уделять достаточно времени религии. Могу пересказать притчу.

Лесная дева странствовала по многочисленным лесам. Каждый шаг её заставлял почву встрепенуться. Рождались под её стопами молодые побеги, робкие черви, улитки и прочие твари. Из дыхания её рождались птицы, а начертит она руками в воздухе грани, и примут они облик животного.

Лесная дева находила овраги, пускала из них длинные пальцы в почву, и прорастали они корнями деревьев.

Находились путешественники, что клялись, будто видели прекрасную дриаду, так походившую на неё, восхваляли и писали баллады. Были и те, кто прибегал из лесов в ужасе, заявляя, что видел ужасное чудовище или ещё хуже – нечто, чёрное, неведомое, порождающее ужасных созданий.