Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры [litres]

Мать посмотрела на него с явным неодобрением – слишком уж резким был его тон.

– Отнюдь. На мой взгляд, приготовлено великолепно, и выбор блюд радует, – совершенно искренне ответил я.

– В таком случае вы считаете ниже своего достоинства отужинать в нашем обществе и превозмогаете себя из вежливости?

Александр явно нарывался на скандал. Не будь здесь его матери, у меня замечательно получилось бы поставить его на место, но ее присутствие сковывало: каково ей будет услышать о единственном сыне не слишком приятные вещи?

– Александр! – обратилась к нему госпожа сар Штроукк. – Ты ведешь себя непозволительно. – И словно попыталась оправдать грубость сына: – Знаете, какой он у меня книгочей! У нас огромная библиотека, и я не уверена, что Александр не прочитал каждую из книг. Даже те, которые написаны много столетий назад, а вы ведь знаете, насколько с той поры изменился язык!

Тот на слова матери не обратил ни малейшего внимания.

– Извините, сарр Клименсе. Откровенно говоря, я сказал глупость. – И все бы ничего, если бы не его тон – откровенно издевательский. – К тому же совсем не хочется, чтобы мне размозжили голову дубинами в темном переулке. В нашем случае, вполне может быть, в моей собственной спальне.

Прямой намек на то, что в Брумене накануне дуэли с моим противником именно так и поступили. Из его слов вытекало – с ведома сарр Клименсе или даже после его указания.

– Тогда ложитесь где-нибудь на сеновале, глядишь, рок вас и минует.

Мне совершенно не хотелось смерти этого мальчишки, что на дуэлях происходит сплошь и рядом. К тому же было безумно жаль его мать, которая, слушая сына, словно окаменела, отлично себе представляя, чего именно он добивается. И потому, пока оставалась еще возможность фехтовать фразами, я так и делал.

– Господа, я вас оставляю, – явно не желая больше слышать хамство своего сына, сказала хозяйка дома. – Александр, веди себя благоразумно. Наши гости попросили у нас приюта. Уже назавтра им предстоит дальнейший путь. Неизвестно, что с ними может случиться по дороге в Клаундстон в это неспокойное время, и больше всего они сейчас желают спокойно отдохнуть. Не ссорьтесь, господа, умоляю вас!

Госпожа сар Штроукк ушла, ее сын как будто бы успокоился. Увы, как выяснилось, ненадолго. Когда я собирался откланяться, он заговорил снова:

– Так, значит, вы отказываетесь?

– От чего именно?

– От моего вызова.

– А вы мне его посылали? Всегда прежде они выглядели иначе.

Прояви он чуть больше радушия, я обязательно упросил бы его устроить мне экскурсию. Чтобы полюбоваться картинами, услышать рассказ о каждой из них. Заглянуть в библиотеку, где, нисколько не сомневаюсь, найдется что-нибудь стоящее. Фолианты по фехтованию, например. А самое главное – имеющее отношение к моим предкам, о которых так мало знаю. Гонения на мой род, в результате чего я и остался единственным его представителем, коснулись и письменных источников. Их уничтожали повсюду, куда только могли добраться, и даже в тех случаях, когда имя сарр Клименсе упоминалось лишь косвенно. Маловероятно, но вдруг найдется переписка между моим предком и предком Александра. Госпожа сар Штроукк права: язык за несколько веков значительно изменился, но мне не составило бы труда ее прочесть. Очень хотелось узнать, как он мыслил и насколько я от него отличаюсь. Те же ли у него идеалы, принципы. Александр же вел себя как ребенок, который обрадовался подвернувшейся возможности испытать новую забаву. Но дуэль – такая штука, которая грозит обоим ее участникам смертью, и что в том забавного? Во всяком случае, я ничего не нахожу. Пришлось выразительно посмотреть на Клауса, и тот понял с полунамека.

– Понимаете, господин сар Штроукк, – мягко, на мой взгляд даже чересчур, начал он. – Да, перед вами тот самый сарр Клименсе, лучший фехтовальщик Ландаргии. Человек с безукоризненной репутацией, в чьей чести не сомневается никто. Более того, примерно треть его дуэлей состоялась на пистолетах. И, как видите, он сидит перед вами живой и здоровый. Теперь я обращусь к вам с вопросом: к чему вы себя так ведете, явно провоцируя? Сарр Клименсе вас оскорбил? Вы знаете о нем нечто такое, что могло дать вам повод? Нет? Мы вполне бы могли миновать ваш дом стороной, и вам не улыбнулась бы удача с ним познакомиться. Так давайте же поговорим о чем-нибудь другом. Кстати, играете в шахматы?

Клаус сар Штраузен – лучший из тех, кто умеет двигать фигуры по клеткам. Во всяком случае, достойного противника ему еще не находилось. И сейчас он похож на меня, каким я был несколько лет назад, – ищет возможность встретиться за шахматной доской с кем угодно, чтобы в очередной раз убедиться: равных ему нет.