Юрий Корчевский - Последний алхимик

Карета много раз поворачивала, и Никита представить не мог, в какой части Петербурга он находится. Прогромыхали колёса по деревянному мосту, потом остановка, короткий разговор ездового с привратником. Снова тронулись и вскоре остановились. Никиту подняли крепкие руки, сорвали с пояса нож.

– Оружие ещё есть?

– Нет, я не воин, не ношу.

Никиту вывели из возка, поддерживая под руки с двух сторон.

– Осторожно, ступеньки, – предупредил один.

– Да сними с него мешок, – посоветовал второй.

Чёрный сатиновый мешок сдёрнули с головы. Мама моя! Петропавловская крепость! Как оборонительное сооружение практически не использовалась, прикрывала вход в Неву со стороны Финского залива, больше известна как тюрьма для политических узников. И заключённые в разные годы и века были очень не простые. И княжна Тараканова, и декабристы, и народовольцы, и Ленин с соратниками, и представители царского рода. Много тайн навсегда скрывают эти могучие стены и много крови и пыток видели. Никита непроизвольно вздрогнул. Видимо, на такой психологический эффект рассчитывали его недруги. Поднялись на ступеньки, первый неприятель дверь тяжёлую, дубовую, окованную железом, на себя потянул. Никита руку в карман сунул, достал склянку, крышку большим пальцем сковырнул и плеснул на спину врага. Тут же развернулся. Второй враг среагировал быстро, успел схватить Никиту за левую руку. Видимо, подумал, убежать хочет задержанный. Никита и на него плеснул. Оба вспыхнули мгновенно, не успели вскрикнуть, как обратились в пепел. Оставался ещё один, на облучке. Что произошло с его сотоварищами, не видел, заслонял корпус возка. Никита сбоку подошёл, плеснул на последнего неприятеля.

Действовать надо быстро, если кто-то из окон наблюдает, поднимет тревогу. Но место глухое, от площади и собора его заслоняет здание монетного двора. Взобрался на облучок, смахнув рукой то, что осталось от неприятеля, взял вожжи в руки.

– Но, пошла!

Лошадь зацокала копытами по булыжнику. Видимо, заезжали сюда не раз, лошадь сама направилась к воротам. Часовой у ворот выпустил возок без разговоров. Возок только что въезжал, да и человек на облучке в цивильной одежде. Если арестант, был бы в арестантской полосатой или серой робе. Лошадь неспешно проехала по деревянному узкому мосту к арсеналу, ныне тут Музей артиллерии и связи. Никита дёрнул правую вожжу, и лошадь исправно повернула. У самого мысли метались. Кто хотел заточить его в Петропавловку? То, что с недобрыми намерениями, это ясно. Но недруг должен быть лицом высокопоставленным, обер-полицмейстером, генерал-прокурором или… Не хотелось думать, но императором тоже. Бороться с такими врагами без защиты и поддержки князя Безбородко бессмысленно, не одолеть! Но за что? Вроде дорогу никому не переходил, зла не делал. Нашёл только одно разумное объяснение – золото. Цепочка логически правильная, императору золото позарез нужно, для содержания двора, армии. А выясняется, что в городе без ведома императора кто-то золото добывает из ничего. Непорядок! Золото в казну идти должно. Схватить, пытать, выведать!

Но интуиция и выводы из скудных предположений оказались неверными. Приказал император, в этом Никита не ошибся, но причиной была женщина и маниакальная подозрительность Павла.

А вот итог Никита подвёл правильно. Надо валить из города, и побыстрее. Пропавших людей и повозки быстро хватятся, начнут искать. Тайная канцелярия это умеет. Часовой сразу скажет – выезжал возок. И дом известен, от которого Никиту «вели». Так что времени у него часа два-три. Должно хватить. Но карету, возок этот чёртов, нельзя оставлять у имения Безбородко. Зачем дразнить гусей? Остановил возок, едва миновав Певческий мост, на набережной Фонтанки. А сам пешочком, поторапливаясь, к имению Безбородко. За час успел. Но ныне берёгся. В переулочки сворачивал, кружным путём, на углах оглядывался. Нет ли за ним хвоста? Человек всегда задним умом силён, раньше надо было опасаться, а не сейчас. Но сделанного не вернёшь. Почти бегом добрался до имения. Захар Матвеевич встревожился.

– Случилось чего? На тебе лица нет.

– Потом расскажу.

Никита в подвал спустился. Где эликсир? Нашёл склянку. Держа в руке, схватил саквояж, приготовленный на днях. А в дверь подвала стучат. И не мажордом. Голос незнакомый, грубый.

– Открыть немедля!

Как они так быстро успели? Хорошо, он дверь подвала на железный запор изнутри запер, что в последнее время делал не часто. Привык, что посторонние не ходят. Слугам настрого приказано князем нос сюда не совать, а мажордом, если и заглядывал, так на верхней площадке стоял, не спускался.