Мария Британ - Бояться нужно молча

Кап-кап.

Кап.

Прости, Ник. Я убила тебя… нечаянно.

Я окунаю кисть в бордовую краску и рисую на голени гематому. От напряжения слезятся глаза, но осталось совсем немного. Мы превращаемся в сущностей. Кир крутится перед зеркалом, довольный новой внешностью. В его руках – парик с короткими седыми волосами, который он натягивает на почти лысую голову. Впрочем, почти лысая она для меня. Кир утверждает, что это – «ежик».

– Как-то ты долго сегодня, – нетерпеливо прыгает он.

Спортивная кофта трещит от резких движений. Она предназначена для парней-спичек, а Кир явно не вписывается в эту категорию. Миллион спичек – да, но никак не одна. Когда-то я подарила ему свитер на пару размеров больше, и он не разговаривал со мной целый день.

Кир хватает парик с длинными локонами. Целится. Мою макушку накрывает копна седых волос.

– Я ведь ногу крашу! Слепой, что ли?

Я срываю фальшивую прическу и швыряю ее в коробку с одеждой.

Здесь, среди реквизита и немытой посуды, находится наша контора. Штаб. Убежище. Горы хлама подпирают потолки, в углах мигают лампы. Вместо обоев стены украшает паутина. Пол утыкан железками, и я боюсь, что когда-нибудь пасть конторы сомкнется и эти клыки окажутся у меня в ступне.

Треснувшее зеркало (да, я не верю в приметы), стол с красками, прогнившая кровать – вот и все, что нам нужно для счастья. И для кармы.

Я не поступила в Университет и теперь отвоевываю жизненно важные гигабайты в Сети. Я зарабатываю на пранках [1].

Мы с Киром дружим с детства. Когда нашли эту заброшку, были счастливы. Что здесь строили? Магазин? Лицей? Фитнес-центр?

Плевать. Сейчас здесь наша жизнь.

Второй этаж задыхается в пыли и плесени, но нам хватает и маленького зала. Деревянная лестница уже год как треснула.

Я бросаю кисть в воду. Работа завершена.

– Сегодня вообще улет! – усмехается Кир, изучая гематомы на моей щеке и ногах.

– Благодарю вас, коллега, – шутливо кланяюсь я. – Неужели мои уши не свернутся в трубочку от вашей «конструктивной» критики?

– А вы хотите?

– Нет, что вы. Я люблю свои уши.

Я достаю из коробки парик и кручусь у зеркала. Вот теперь все готово: я – сущность, голодное чудовище с белыми глазами и неестественно бледной кожей.

Карие радужки и зрачки скрываются за линзами. Мои темные, почти черные волосы закреплены шпильками, лицо намазано серым, как грозовая туча, тональным кремом, и мне кажется, что скоро я начну метать молнии.

– Возьми перчатки! – кричит Кир.

Последний штрих – ладони. Линия жизни бойко пульсирует: я «наелась» кармы до отвала. Об этом говорит и маленький экран-индикатор, вшитый в кожу чуть выше правого запястья. Он светится зеленым. Десять гигов [2].

Я поправляю бежевое клетчатое платье и беру белые кашемировые перчатки.

– Идем?

– Ща, погоди.

Кир увлекся очередной гематомой. У меня есть как минимум десять минут.

Чем бы заняться?

Бросив перчатки обратно, я снимаю белые линзы и хватаю со стола другие – сетевые. Сеть засасывает реальный мир во тьму, словно сок в трубочку. Я попадаю в виртуальный коридор – испещренную ранами-дверями гусеницу – и приказываю нематериальному телу войти в ближайшую комнату.

На стене висит экран. Я щелкаю пальцами, чтобы его активировать. Загружается архив моих фото. Первая же папка – «Семья». То что нужно: я не видела родителей и сестренку, наверное, вечность.

На этом снимке мы втроем – мама, папа и я на фоне нового дивана. Здесь Элла задувает двенадцать свечей на торте. Свежее фото. А потом – мы с папой играем в шахматы. В тот раз – дебютный и последний – я победила и записала свои ходы в планшет, чтобы не забыть, а мама подарила мне пояс с блестками, красивый такой, сейчас я ношу его как украшение и почти никогда не снимаю. Дальше мельтешат фото родителей и незнакомого мужчины в очках. Хмурые глаза, увеличенные толстыми линзами, дорогие часы… я бы дала ему лет шестьдесят. Глубокие морщины, тонкие губы и ни тени улыбки, в то время как мама и папа сияют во все тридцать два зуба.

Комната начинает качаться – это Кир трясет меня за плечо.

Приходится вернуться в реальность.

Он вырядился в порванную рубаху и черные бриджи. Вид у него хуже, чем у меня, – перестарался с гримом.

Мы выходим из штаба. Кир защелкивает на двери замок – привычка. Здесь, на окраине, в траве по колено, все равно никто не гуляет. Конечно, чуть поодаль есть дорога, но она тоже пустует.

– Может, вернемся за масками? – Я оглядываюсь. Между деревьями мелькает двор, окруженный тремя коробками-домами. Сегодня он – наша цель.