Джозеф Дилейни: Арена 13. Кровь [litres]

Три раза он промахнулся, потому что я играючи уходил от удара, отступая по траве. Но после третьей атаки я внезапно шагнул к нему. На секунду он полностью открылся, и я воспользовался подвернувшимся шансом.

Я мог бы ударить его по губам, – так же, как он сам ударил предыдущего бойца. Некоторые бойцы были жестокими, им нравилось как можно сильнее ранить своего противника, но я искренне любил палочный бой и предпочитал оттачивать свои навыки и быстроту, дарившие мне победу, а не наносить кровавый и эффектный удар, завершающий схватку.

Поэтому я ударил Роба с минимальной силой, просто быстро стукнул его по лбу, так что даже не потекла кровь.

Этого было достаточно.

Бывший чемпион выглядел ошеломленным. Толпа смолкла.

Я победил. Только это и имело значение.

Букмекер улыбался, выплачивая мне выигрыш.

– Ты хорош. Очень быстрый! – сказал он. – Приходи завтра в то же время, и я найду тебе противника получше.

– Может, и приду, – улыбаясь, из чистой вежливости ответил я.

Я не собирался этого делать, – бои на палках не входили в мои планы.

Теперь я мог купить еды, и у меня останется еще немного денег – достаточно, чтобы починить башмаки.

Этой ночью я спал в амбаре на краю города. Я встал на рассвете, умылся у уличной колонки, пытаясь принять как можно более приличный вид перед задуманной мною встречей с Тайроном, одним из самых важных людей в городе Джиндин. У меня был голубой выигрышный билет, дававший право на то, чтобы меня тренировал самый лучший – а самым лучшим был Тайрон.

Я хотел, чтобы он тренировал меня для боя на Арене 13.

– Сядь, сядь! – велел Тайрон, нетерпеливо кивнув на кресло напротив своего стола.

Но, как только я уселся, он яростно покачал головой и показал на открытую дверь за моей спиной:

– Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь узнал о наших делах, мальчик?

Он был прав. Мы находились в общественном здании, здесь располагались конторы администрации Колеса и в коридоре за дверью сновали люди.

Я закрыл дверь, снова сел и, всеми силами стараясь быть терпеливым, принялся ждать, когда Тайрон заговорит. Я отдал свой голубой билет рано утром, объяснив, чего хочу, а сейчас до заката оставалось меньше получаса – у него была масса времени, чтобы принять решение. Что же он решил и почему думал так долго?

В комнате не было окон, с потолка свисал деревянный трехрожковый канделябр, и оплывшие желтые свечи ровно горели в неподвижном воздухе. Здесь воняло свечным салом и потом.

Тайрон перебирал бумаги, что-то разыскивая на своем обитом кожей столе. Мое кресло было куда ниже его кресла, поэтому, будь я даже с него ростом, он все равно смог бы смотреть на меня сверху вниз – я не сомневался, что это сделано нарочно.

Я мог отнести свой выигрышный билет любому тренеру в Джиндине, но предпочел предъявить его Тайрону. Похоже, во всей стране он считался самым лучшим, даже в моих родных краях люди знали его имя. Он выглядел не так, как я себе представлял: коренастый, с красноватым лицом и седеющими волосами, постриженными очень коротко, чтобы скрыть, что спереди они редеют. Его характер был написан на лице – передо мной сидел много переживший и повидавший человек.

– Послушай, мальчик, ты выиграл свое право, – наконец произнес он, взяв мой билет. – В этом я не могу тебе отказать. Но сколько он стоит?

Я не понял, о чем он. Выигрышный билет нельзя продать, его нельзя обменять на деньги. И он становился действительным только тогда, когда его проверял и подписывал смотритель игорных домов, о чем я позаботился, так что теперь билетом мог воспользоваться только я сам.

– А что, если вместо этого я найду тебе место ученика ремесленника? – предложил Тайрон, и у меня упало сердце. – Какое-нибудь симпатичное, надежное место. Город все больше богатеет, и ты мог бы стать каменщиком или столяром. А когда через пять лет срок твоего ученичества закончится, ты сможешь хорошо зарабатывать. Будешь твердо стоять на ногах. Все, что от тебя требуется, – сунуть билет в карман и забыть о нем. Я даже заплачу за твое ученичество, жилье и еду, и ты не будешь должен мне ни пенни.

С чего бы ему так поступать? Почему он так хочет от меня избавиться, что заплатил бы, лишь бы я оказался в каком-нибудь другом месте? В конце концов, если он даст мне то, чего я хочу, это ничего не будет ему стоить. Игорные дома каждый сезон содержали пять учеников, практика которых частично оплачивалась благодаря тысячам билетов, проданных подающим надежды молодым людям. Или (что случалось чаще) проданных их отцам. Голубые билеты стоили дорого.