Николас Имс - Короли Жути

В «Королевской голове» уже собралась толпа. Люди, теснившиеся за длинными столами, приходили сюда не только пить, но и обмениваться сплетнями и слухами. Пип протолкался к стойке, а Клэй отыскал местечко подальше от подмостков, за столом в укромном уголке.

Посетители вели обычные разговоры о погоде и о войне. Ни то ни другое не сулило ничего хорошего. Где-то на западе Крайнии разразилось великое, но, судя по шепоткам, позорно проигранное сражение. Жуткая орда наголову разбила двадцатитысячное войско Кастийской республики, подкрепленное несколькими сотнями наемных банд. Уцелевшие бойцы отступили к городу Кастия, где попали в осаду и теперь страдали от голода и хворей, а враги пировали среди трупов на подступах к крепостным стенам. А еще с утра, как назло, подмораживало, хотя осень-то ранняя.

Пип вернулся с двумя кружками и двумя приятелями. Клэй был с ними незнаком, поэтому они назвались, а он тут же забыл, как их зовут. Ну, с виду нормальные ребята, а памяти на имена у него как не было, так и нет.

– А ты правда был в банде? – спросил рыжий паренек с лицом, усеянным веснушками и воспаленными прыщами.

Клэй надолго присосался к кружке, опустил ее на столешницу, посмотрел на Пипа, который смущенно отвел глаза, и наконец кивнул.

Парни переглянулись. Конопатый склонился через стол к Клэю:

– Пип говорит, что вы целых три дня обороняли Хладопламенный Перевал от тысячи ходячих мертвецов.

– По моим подсчетам, от девятисот девяноста девяти, – поправил его Клэй. – Ага, и что?

– А еще он говорит, что вы расправились с Акатуном Пугалищем, – сказал второй юнец; ревностно отращиваемая бороденка топорщилась на щеках редким пушком, над которым посмеялась бы даже старуха.

Клэй снова приложился к кружке, потом помотал головой:

– Не-а, мы его только ранили. Говорят, он к себе в логово уполз, там и сдох. Мирно, во сне.

Парни разочарованно вздохнули, но Пип подтолкнул одного локтем:

– Ты спроси его про осаду Полого Холма!

– Про осаду Полого Холма? – пробормотал Пушок и так широко распахнул глаза, что они стали размером с кругляшки престольных марок. – Погоди, так ведь на Полом Холме… Ой, его ваша банда обороняла?

– «Сага», – изумленно прошептал Конопатый. – Ты из «Саги», что ли?!

– Ну, было дело. Только давно, – сказал Клэй, ковыряя узловатый сучок в столешнице. – Название вроде припоминаю.

– Ух ты! – вздохнул Конопатый.

– Ты шутишь! – воскликнул Пушок.

– Ну прям… ух ты! – снова сказал Конопатый.

– Не, ты шутишь! – повторил Пушок, стараясь перещеголять приятеля в недоверии.

Клэй ничего не ответил, отхлебнул пива и пожал плечами.

– А ты Золотого Гэба знаешь? – спросил Конопатый.

Клэй снова пожал плечами:

– Гэбриеля? Ага, знаю.

– Гэбриеля?! – Пип всплеснул руками, пролив пиво на стол. – Ну ты даешь. Гэбриеля он знает, скажешь тоже.

– А Ганелона? – спросил Пушок. – И Аркандия Муга? И Матрика Черепобоя?

– И этого, как его… – Конопатый сморщился от напряженной работы мысли, что его ничуть не украсило: ну и рожа, противная, как грозовая туча на свадебном гулянье. – Ну, кого мы забыли?

– Клэя Купера.

Пушок задумчиво почесал редкую поросль на подбородке.

– Точно, Клэя Купера… Ой… – сконфуженно выдохнул он.

Немного погодя дошло и до Конопатого. Он шлепнул ладонью по бледному веснушчатому лбу и расхохотался:

– О боги, какой же я болван!

«Богам это давно известно», – подумал Клэй.

Пип решил, что пришла пора вмешаться и разрядить напряженную обстановку:

– Клэй, а расскажи что-нибудь интересное, а? Как вы в Охфорде с некромантом разобрались. Или как вы принцессу спасали из… из этого… ой, ну помнишь, ты же говорил…

«Вспомнить бы еще эту принцессу», – удрученно подумал Клэй. Принцесс они спасли немерено, да и некромантов порешили не меньше десятка. Кто ж этому счет ведет? Да и какая разница… Нет, попусту языком трепать неохота. Даже размышлять муторно, он ведь давным-давно похоронил все эти воспоминания поглубже и изо всех сил старался забыть, где выкопал могилку.

Он допил пиво.

– Ну пока, малец. Я же предупреждал, одну кружку – и все. – Он вручил Пипу пару медяков за выпитое и попрощался – надеясь, что навсегда, – с Конопатым и Пушком.

Протолкавшись к двери, Клэй вышел в прохладную вечернюю тишину и глубоко вздохнул. Спина ныла – сам виноват, нечего было сутулиться за столом. Клэй потянулся, размял шею и взглянул в небо, где загорались первые звезды.