Николас Имс - Короли Жути [litres]

Чуть раньше, в серых предрассветных сумерках, Джинни предупредила Клэя, что хоть и будет по нему скучать, но при расставании слез лить не станет, потому что это ей не по нраву. Однако на вершине холма, еще раз повторив, что Клэй – хороший человек, она разрыдалась. И он тоже. Когда слезы высохли, Джинни приложила ладони к щекам мужа, пристально посмотрела ему в глаза и наказала:

– Ты вернись домой, ко мне, Клэй Купер.

«Вернись домой, ко мне…»

Вот эти слова он точно будет помнить до самой смерти.

В «Королевской голове» Гэбриеля не оказалось, но кабатчик Шеп, который вечно торчал за стойкой как приклеенный – может, он и ходить-то не умел, – упомянул, что в обмен на песни позволил какому-то дряхлому барду заночевать в конюшне.

– А поет он здорово, аж заслушаешься, – добавил Шеп, ополаскивая кувшины в тазу с мутной водой. – Про друзей, которые стали врагами, про врагов, которые стали друзьями. А дракона так живописал, будто сам с ним бился. Грустные такие баллады, душещипательные. Я даже всплакнул.

Понятное дело, в конюшне был Гэб. Достославный герой, который некогда делил с королями пиршественную чару (а с королевами – ложе), спал, свернувшись клубочком на вонючей соломе. Клэй хлопнул его по плечу. Гэбриель вскочил с криком, будто ему кошмар приснился, – так оно и было, наверное. Клэй отвел приятеля в кабак, спросил завтрак на двоих. Гэб все дергался, пока одна из Шеповых дочерей – тихая, темноволосая – не принесла заказ, а потом набросился на еду так же жадно, как вчера на Джиннино жаркое.

– Тут вот одежонка потеплее, – сказал Клэй, – и сапоги. Поешь вдоволь, а потом Шеп согреет воды, искупаешься.

– А тебе что, воняет? – с кривой ухмылкой спросил Гэб.

– Еще как, – ответил Клэй.

Гэбриель поморщился. Клэй нехотя ковырялся в тарелке, надеясь, что вот сейчас все и закончится. Он сделал все, что мог: накормил приятеля, одел его, обул, – теперь можно и домой. Ну, сказал бы Джинни, что, мол, уже не застал Гэба в Ковердейле, а она бы утешила: «Что ж, ты хотел как лучше», а он бы ей ответил: «Ну да…» – и улегся бы в кровать, к жене под теплый бочок, а потом…

Гэбриель рассматривал Клэя, будто у того вместо головы была стеклянная банка, в которой кругами плавали рыбки-мысли, а потом, заметив тяжелую котомку на скамье напротив и край большого черного щита за спиной друга, уставился в пустую тарелку, надолго умолк, хлюпнул носом, утер глаза засаленным рукавом и сказал:

– Спасибо.

Клэй вздохнул – вот тебе и домой – и ответил:

– Не за что.

Приятели заглянули в караулку у городских ворот: Клэю надо было сдать зеленый плащ стражника и сообщить Сержанту, что они уходят из Ковердейла.

– Куда это вы собрались? – спросил Сержант; его настоящего имени не знал никто, кроме жены, которая умерла много лет назад и унесла тайну с собой в могилу.

Сержант, человек неопределенного возраста, славился честностью и прямотой. На обветренном, дочерна загорелом лице красовались длинные густые усы, тронутые сединой, – они свисали до самого пояса, будто конские хвосты. Он никогда не служил в армии, не присоединялся к наемникам, а всю жизнь провел на страже Ковердейла.

Клэю совершенно не хотелось пускаться в подробный рассказ об их безнадежном предприятии, поэтому он просто ответил:

– В Кастию.

Стражники у ворот только что не охнули, а Сержант разгладил усы и посмотрел на Клэя сквозь щелочки прищуренных глаз:

– Гм, далеко.

Далеко? Сказал бы лучше, что солнце высоко.

– Ага, – буркнул Клэй.

– Верни обмундировку, – потребовал Сержант, протягивая мозолистую ладонь.

Клэй вручил ему зеленый плащ стражника, хотел было отдать и меч, но Сержант покачал головой:

– Оставь себе.

– На южной дороге озоруют грабители, – заметил один из стражников.

– А у Тасселевой фермы видели кентавра, – добавил второй.

– Вот, держи. – Сержант сунул Клэю бронзовый шлем с широким носовым щитком – круглый, как суповая миска, и подбитый кожей.

Клэй терпеть не мог шлемы, особенно такие уродливые.

– Спасибо, – сказал он и прижал шлем к боку.

– Да ты надень, – посоветовал Гэбриель.

Клэй укоризненно посмотрел на него: мол, а еще друг называется. Совет прозвучал искренне, но уголки губ Гэба насмешливо подрагивали – он хорошо знал, что Клэй на дух не выносит шлемы.

– Чего? – переспросил Клэй, сделав вид, будто не расслышал.

– Да надень же, – настойчиво повторил Гэбриель, и на этот раз в его голосе прозвучала плохо скрытая насмешка.