Рик Риордан - Меч Лета [litres]

Не знай я его, мне спокойно могло показаться, что он здесь изображает кого-нибудь из японского мультика. Но я его знал. Это был Хэрт. Мой бездомный собрат и моя суррогатная мать. Я напрягся и возмутился. Он что, моей доброй феей решил побыть? Засек где-то на улице и тихонько следом за мной потащился?

Я резко раскинул руки, спросив его жестом, что он здесь забыл.

Хэрт сложил ладонь горстью, а пальцами другой руки будто что-то из нее выхватил и отбросил в сторону.

За два года общения с ним я прекрасно освоил язык его жестов. Сейчас он мне говорил: «Линяй поскорее отсюда!»

Тревоги особой я на его лице не прочел. Но Хэрт по части эмоций вообще большой тормоз. Вечно таращится на меня своими бледно-серыми глазами с таким видом, будто я бомба и вот-вот взорвусь.

Стараясь въехать, что он имеет в виду и зачем ошивается здесь, а не на площади Копли, я потерял несколько драгоценных секунд.

Хэрт снова начал жестикулировать. Вытянув обе руки вперед, энергично задвигал пальцами. Это значило: торопись.

– Зачем? – произнес я вслух.

– Ну, здравствуй, Магнус, – тут же послышался у меня за спиной низкий голос.

Я чуть не отчалил из собственной шкуры. В дверях библиотеки замер мужчина. Бочкообразная грудь, аккуратно подстриженная седая бородка, волосы с сильной проседью. На нем было бежевое кашемировое пальто, надетое поверх темного шерстяного костюма. Он опирался обеими руками в перчатках на рукоять трости с металлическим наконечником. Он постарел с тех пор, как мы с ним последний раз виделись, и черные волосы стали почти седыми, но голос я узнал сразу.

Рэндольф!

Он чуть кивнул.

– Какой приятный сюрприз. Я рад, что ты здесь. – В тоне, которым он это сказал, не прозвучало ни радости, ни удивления. – Предупреждаю, что у нас мало времени.

Еда и молоко закрутились у меня в животе.

– На что мало времени?

Он поднял брови, нос его сморщился, словно от неприятного запаха.

– Тебе сегодня шестнадцать исполнилось, так ведь? Значит, они придут тебя убивать.

Ну что ж, с днем рождения меня.

Значит, сегодня тринадцатое января? Честно сказать, понятия не имел. Когда спишь под мостом и ешь из мусорных контейнеров, ощущение дней, недель и месяцев как-то теряется.

Итак, мне официально сравнялось шестнадцать, а дядя Странность загнал меня в угол своим заявлением, что меня придут убивать.

– Кто… – хотел было выяснить я. – А в общем-то, знаешь, и наплевать. Приятно было с тобой повидаться, Рэндольф. Пока. Я пошел.

Но Рэндольф стоял в дверях, преграждая мне путь к отступлению. Трость его поднялась, ее металлический наконечник теперь был направлен мне прямо в грудь, и, клянусь, я почувствовал, как он уперся мне в кожу, хотя нас с дядей и разделяла достаточная дистанция.

– Магнус, нам надо поговорить. Не хочу, чтобы им удалось до тебя добраться. Особенно после того, что случилось с мамой.

Врежь он мне со всей силы в лицо, мне было бы не так больно.

В голове у меня замелькали калейдоскопом воспоминания о той ночи. Здание, где находилась наша квартира, вздрогнуло. Этажом ниже раздался крик. Мама, которая весь этот день держалась настороженно, словно чего-то ждала, потащила меня к пожарной лестнице, умоляя бежать. Взрыв разнес нашу входную дверь на мелкие щепки. В прихожую ворвались два зверя. Шкуры у них были цвета грязного снега, глаза горели синим огнем. Пальцы мои соскользнули с пожарной лестницы. Я упал на кучу мешков с мусором, сложенную в переулке. Едва мне удалось таким образом приземлиться, стекла из окон нашей квартиры вылетели. Наружу вырвалось пламя.

Мама велела мне убежать, и я это сделал. Она обещала, что позже разыщет меня, но этого не случилось. Позже, слушая новости, я узнал, что ее тело вынесли из пожара. У полиции ко мне было много вопросов. В квартире остались следы поджога. У меня с дисциплиной и поведением в школе дела обстояли не очень. Я убежал с места происшествия перед самым взрывом. Соседи свидетельствовали о громких криках и звуках падения, которые доносились из нашей квартиры. Но никто не сказал ни слова о волках с горящими синими глазами.

С той самой ночи я прячусь, живя под угрозой. Битва за выживание у меня занимает чересчур много сил, чтобы оплакать как следует маму. Несколько раз я впадал в сомнение: может, мне эти волки почудились? Но я ведь знаю, что не почудились.

И вот, спустя столько времени, дядя Рэндольф решил мне помочь!