Мария Семенова - Змеиное Солнце

Напитки и еда, по мнению Хасты, были весьма скромны — жареное мясо, лепешки, козий сыр, вино… Накхи косо поглядывали на чужака, словно недоумевая, почему тот сидит за столом с воинами и где его ошейник и мотыга. Но несколько слов, брошенных Ширамом, заставили их отвернуться от жреца Исвархи с нарочитым равнодушием. «Непременно выучу их язык! — решил Хаста. — И как можно скорее…»

Тем временем саарсан повернулся и окликнул молодую женщину, сидевшую в паре шагов за его спиной. Та молча поднялась и подошла к нему. Ширам и ей что-то сказал по-своему, а затем перевел Хасте:

— Это Марга. Она позаботится, чтобы у тебя во всем был достаток и чтобы никто не обидел тебя.

Молодая накхини кинула на гостя такой взгляд, что жрецу подумалось, что неплохо бы знать, как при случае защититься от нее самой. Она была на полголовы ниже Хасты, зеленоглазая, стройная и тонкая, как копье. Ее длинное черное платье было расшито затейливыми серебристыми узорами — не поймешь, то ли звери, то ли цветы, то ли буквицы. Хаста отметил, что ее можно было бы назвать привлекательной, если бы не жесткое выражение лица, которое стало еще угрюмее при виде жреца Исвархи.

— Ступай за мной, чужак, — приказала она.

Вернувшись на прежнее место, накхини указала на скатанную попону:

— Садись.

— Благодарю за любезность, госпожа, — ответил Хаста.

Марга не удосужилась ответить.

— Хороша забота, — усаживаясь, проворчал жрец.

Главы великих родов по старшинству восседали по обе стороны и напротив Ширама. На груди у каждого из них висел знак власти — Змеиное Солнце из чеканного серебра, с ярким камнем в середине.

Начало встречи, как показалось Хасте, шло по раз и навсегда заведенному обычаю: возлияния богам, предкам, прославление каждого из великих родов. Внимательно вслушиваясь в разговоры накхов, Хаста отметил про себя, что несколько отцов рода — сааров — среди прочих богов упомянули Исварху, но вскользь и небрежно, будто это был домашний божок — охранитель порога.

Вслед за возлияниями саары начали о чем-то расспрашивать Ширама. Расспросы шли так спокойно и неспешно, будто саарсан просто вернулся после долгой отлучки и прибыл в свои владения, чтобы объехать принадлежащие ему земли, побывать в каждой из башен и провести ночь с каждой из жен. В речи порой мелькали знакомые названия и имена.

— О чем они говорят? — спросил Хаста.

— О делах, достойных великих мужей, — отрезала накхини, даже не повернувшись в его сторону.

— А если точнее? Может, переведешь мне?

— Ты жрец, а не воин. Зачем тебе знать все это?

— Саарсан почтил меня званием советника!

— А я — нет. Не мешай слушать.

Хаста вздохнул и принялся всматриваться в лица говорящих, пытаясь угадать, о чем идет беседа.

— Так что же произошло в столице? — спросил один из сааров, могучий воин с длинной седеющей косой, переплетенной широкими белыми лентами.

— Мы были оскорблены, — ответил Ширам.

— Кем?

— Сначала государь нарушил данное им слово. Затем сын и наследник государя был похищен, и это преступление попытались свалить на нас. Но я все еще старался избежать раскола и войны. Я дал государю возможность исправить содеянное, не теряя лица. И мы договорились — о перемирии и совместных поисках. Но той же ночью государь был убит у себя во дворце, в собственной опочивальне. И арьи вновь обвинили нас! Обвинили и потребовали сложить оружие. Оба условия нашего изначального договора с властителями Аратты были попраны. И, как саарсан, я был вынужден объявить войну!

— Ты лишь зовешься саарсаном, — коротко напомнил еще один из вождей, с виду несколько старше Ширама.

Его черная коса была переплетена золотыми лентами, а длинные висячие усы выкрашены в черный и рыжий цвет.

— Что ты этим хочешь сказать, Аршаг, сын Ашгарана? — холодно ответил Ширам.

— Я не буду судить твои дела, Ширам, сын Гауранга. В каждом из них ты проявил подобающие воину храбрость и ловкость, — заговорил рыжеусый саар. — Но посуди сам. Ты сопровождал царевича Аюра на Великую Охоту. Вернулись лишь вы втроем — как я понимаю, вот с этим…

Аршаг ткнул в ту сторону, где подле молодой накхини тихо сидел Хаста.

— Что он сказал? — встревоженно поинтересовался рыжий жрец.

— Тебя это не касается, — отрезала девушка.

— А кого же… — начал было советник.

— Саарсана. Молчи!

Между тем длинноусый продолжал:

— Ты поссорился с государем, и в жертву этой ссоре был принесен мой младший брат Мармар.