Джо Аберкромби - Немного ненависти [litres]

Отец нахмурился, глядя на нее:

– Что с тобой такое, Савин?

– Со мной ? – В ней снова вскипела ярость. Она вцепилась в подлокотник его кресла и наклонилась, шипя ему в ухо: – А ты знаешь, что мне сказала твоя жена ?

– Разумеется, знаю. Ты что, совсем за дурака меня держишь?

Савин язвительно фыркнула, едва не обдав его соплями:

– Это вы с моей матерью держали меня за дуру все эти годы!

По левой стороне его лица пробежала серия подергиваний, веко затрепетало.

– Твоя мать была молода и одинока. Она совершила ошибку. С тех самых пор она не думала ни о чем, кроме того, что будет лучше для тебя.

– Разве еще о том, чтобы опустошить очередную бутылку… а!

Отец крепко схватил ее за руку, подтащил к себе и проговорил сквозь плотно сжатые губы:

– Оставь свои обиды в стороне, это серьезное дело.

– Обиды? – прошептала она. – Обиды ? Я – просто ложь , как ты не понимаешь?

Несколько человек, по-видимому, уловили напряженный тон их разговора: к ним уже поворачивались любопытные лица. Особенно одно. Первый из магов стоял рядом с королем; его одежда теперь имела некоторый оттенок таинственности, ради публичного появления. Он улыбнулся ей понимающей полуулыбкой и приветственно кивнул.

Это не ускользнуло от внимания ее отца. Его тонкие губы почти не двигались, но она видела мышцу, напрягшуюся сбоку его головы.

– Он к тебе подходил?

– Кто?

– Байяз, – прошипел Глокта, почти до боли сжимая ее запястье.

– Я никогда с ним не говорила. – Савин нахмурилась. – Хотя… был один человек, приходил к нам в Солярное общество. Назвался магом, хотя по виду я бы не сказала.

На тощей шее ее отца двинулись жилы: он сглотнул.

– Сульфур?

– Он нес какую-то чепуху про то, что собирается изменить мир. И ищет новых друзей…

– Чего бы они ни просили, что бы ни предлагали – отказывайся, ты поняла меня? – Теперь он смотрел на нее чуть ли не умоляюще. Кажется, она еще ни разу не видела его напуганным. – Отказывайся и сразу же иди ко мне.

– Какого черта? Какое Байяз может иметь отношение к чему-либо…

– Самое прямое! – Он сжал ее руку еще крепче, подтянул к себе еще ближе. – Мне кажется, ты не вполне понимаешь опасность своего положения. Даже незаконнорожденная, ты – старший ребенок короля. Это может сделать тебя очень ценной. И очень уязвимой. А теперь соберись ! Эта хмурая мина тебе не идет.

Он наконец отпустил ее, утер слезу со слезящегося левого глаза и принялся вежливо хлопать Лео дан Броку, который как раз въезжал на площадь с широчайшей улыбкой под удвоенные овации.

Савин медленно выпрямилась, потирая синяки, оставленные отцовскими пальцами на ее запястье. Ей хотелось ударить его прямо в беззубый рот. Хотелось заорать, безумно заверещать во весь голос в лицо королю. Хотелось по меньшей мере гневно удалиться.

Но это лишь привлекло бы к ней внимание. А никто не должен был знать. Отец был прав на этот счет. Или был бы прав, если бы он был ее отцом. Байяз по-прежнему улыбался, глядя прямо на нее, менее величественный, чем его статуя, стоявшая неподалеку отсюда на аллее Королей, но гораздо более самодовольный. Савин ничего не оставалось, кроме как вновь обратить свое внимание на площадь, распрямить плечи, поднять подбородок, изобразить на лице самую равнодушную из улыбок и начать хлопать.

Кипя, словно чайник на медленном огне.

Орсо услышал впереди взрыв ликования, когда процессия достигла площади Маршалов. Толпа ритмично выкрикивала: «Лео! Лео!», время от времени слышались возгласы: «Молодой Лев!» Не могло быть сомнений, что мужественный ублюдок замечательно подошел на роль героя. Гораздо лучше, чем это когда-либо светило Орсо.

Орсо не мог не признать, что приятно удивлен личностью нового лорда-губернатора Инглии. Он ожидал увидеть головореза, абсолютно лишенного чувства юмора – и действительно, у Лео имелись обычные провинциальные предрассудки, но он весьма располагал к себе своей честностью и благородством. Такого человека трудно не любить. Несчастный ублюдок понятия не имел, что забивает гвозди Орсо в черепушку, когда говорил о Савин. Он вообще обо многом не имел понятия. Скорее всего она выжмет злополучного глупца досуха, после чего выбросит прочь тоскующую шелуху – как уже не раз проделывала прежде…

При одной мысли о ней с другим мужчиной к глазам Орсо подкатила тошнота. Но тут он вдруг увидел Рикке – и обнаружил, что невольно улыбается ей.

Северянка сидела в седле сгорбившись и яростно щурилась вверх на солнце, словно считала его сияние персональным оскорблением. Было похоже, что она не изменила ни одной детали своего туалета с тех пор, как выбралась из его постели. Среди всей этой безупречно одетой, лощеной и обвешанной драгоценностями компании Орсо нашел странно привлекательным ее полное отсутствие каких-либо усилий по украшению себя.