Пол Стюарт - Сокровище змеелова [litres]

Фракия ногой выбила у неё костыль, и ведьма шелестящим комом лохмотьев рухнула со стены лицом вниз. Тут же на неё набросилась девушка-змеерод и прижала к полу всем весом своего гибкого мускулистого тела. Фракия схватила её за волосы и резко запрокинула ей голову.

– Где змеёныш? – прошипела девушка.

Ведьма хрипела и вырывалась, и Фракия сильнее оттянула её голову назад.

– Где змеёныш?

– Мёртв! Мёртв! Мёртв! – визгливым эхом отвечала пещера.

– Ты убила его?

– Ты убиваешь моего малыша, – прорычала ведьма.

– Ты… Ты… – Фракия замолкла; она опустила голову, поднесла губы к самому уху старой карги, глубоко вдохнула и заговорила ледяным голосом. – Ты когда-то была змееродом.

– Змееродом? – проскрипела ведьма. – Когда-то, может быть…

– А теперь ты кельд.

– У меня не было змея, – выпалила Редмирта. – Никогда не было. И тогда я купила своего красивого малыша…

– Которому ты не давала расти, – сказала Фракия, со злостью накручивая на руку её волосы.

– Я просто пеленала его и связывала, – взвизгнула ведьма, – чтоб он оставался маленьким. Чтоб стал свирепым. Чтобы никогда не покинул меня…

– Ты опозорила змееродов, – прошипела Фракия; её пальцы скользнули глубже в клубок спутанных волос и сильнее сжали голову ведьмы. – Ты хуже самых худших из змееловов.

Резкий хруст эхом разнёсся по пещере: Фракия свернула шею старой ведьме. Тело Редмирты обмякло.

Фракия выгнула спину, подняла голову и закрыла глаза. По её лицу тихо струились слёзы.

– Пусть это убийство станет последним, – сказала она.

В содрогнувшейся тишине пещеры раздался другой звук.

– Я тебе, малыш, спою колыбельную мою … – пела девочка.

Мика протянул руку Фракии; она вытерла лицо рукавом и поднялась на ноги. Кровавый след тянулся по каменному полу и терялся за низким арочным проходом в дальнем конце пещеры. Мика, Фракия и Илай пошли по нему. Пение стало громче.

Они пригнулись и вошли в небольшую полукруглую пещеру.

Змеёныш, теперь уже подросший и с почти сформировавшимися крыльями, сидел, прикованный к стене за ошейник, обхватывающий длинную изогнутую шею. Рядом с ним сидела девочка лет восьми, не больше, с верёвкой на лодыжке. На коленях у неё покоилась голова Икабода.

Он был мёртв.

Девочка перестала петь и подняла глаза на вошедших.

– Он нашёл меня. Папочка нашёл меня… – она нежно гладила волосы Икабода. – Меня украли. Какой-то мужчина пришёл к каменному кургану, пока папочка спал. Он был добрый. Он был приветливый. В красивых ботинках… Он подарил мне замечательный гребень для волос. Он сказал, что покажет мне ещё больше красивых вещей, если я пойду с ним…

Слёзы текли по её щекам.

– Я уснула, а проснулась уже здесь. Того мужчины не было. Никаких красивых вещей тоже. И папочки не было.

Но теперь… Теперь он нашёл меня. Баю-баю-баю-бай , – пропела она, держа в руках голову каменного пророка и плача. – Спи, мой милый, засыпай …

Хепцибар обернулась, стоя на высокой скале, и её дыхание растворилось облачком пара. Рядом с ней выдохнул Аза. Кольца густого серого дыма на мгновение окружили их обоих, но тут же стали таять, поднялись и уплыли в небо.

Новая чешуя змея блестела на солнце, а кожа, которую он сбросил, – гладкая и ровная – теперь плотно облегала тело девочки, такая же белая и блестящая, как его собственная. Когда Хепцибар забралась ему на спину, трудно было определить, где заканчивается один из них и начинается другой.

В глубине пещеры белозмей быстро подрос и накануне первый раз сбросил кожу. Фракия помогла девочке обернуться ею, и змей долго дышал на неё своим жарким ароматным дымом, пока наряд не обтянул её, как вторая кожа.

Душекожа.

Аза сделал несколько шагов назад и встал на горделиво возвышавшийся на вершине скалы камень. Он свёл и напряг плечи, а потом расправил крылья. Белозмей взмахивал ими, сначала медленно, затем всё быстрее, и по его венам, проступавшим сквозь кожу, шустрее побежала кровь; Аза поймал поток ветра. Его когти, острые, как шпоры, подрагивали. Чешуя в лучах солнца отливала всеми цветами радуги. Вверх, вниз хлопали крылья; вверх, вниз, рассекая воздух и набирая силу. Хепцибар наклонилась вперёд и обвила руками извилистую шею белозмея.

Далеко внизу крутой склон спускался к мерцающему белому плато. Плотный слой снега покрыл его трещины, валуны и осыпи, смыв все краски; эта белая пустота тянулась вплоть до скал, темневших вдалеке: там из высоких, похожих на трубы пиков поднимался дым. Небо над ними было белым, но сзади наползали сердитые желтовато-серые тучи, сулившие снегопад.