Ребекка Росс - Восстание королевы [litres]

– Запоминанию скучных родословных, да, мы это знаем, – перебила меня Абри. Ее густые медные кудри рассыпались по плечам, в них застряла пара сухих листьев, словно она продиралась сквозь заросли ежевики. Абри часто учила роли под открытым небом, вместе с господином Ксавье. Иногда я видела ее из окна библиотеки. Она бродила по лужайке, размазывая по лифу ягоды, словно фальшивую кровь, и повторяя вслух свои строчки. Увидев, что подол ее платья испачкан грязью и черным соком, я поняла, что она репетировала.

– Пожалуйста, Бриенна, – умоляла меня Ориана. – Я ведь изобразила всех, кроме тебя…

– Ты захочешь, чтобы она нарисовала этот портрет, едва увидишь реквизит, который я приготовила, – заявила Абри, наградив меня зловещей улыбкой. Она была самой высокой из нас, выше меня на целую ладонь.

– Реквизит! – ахнула я. – Слушайте, я не стану…

Гром загрохотал вновь, заглушив мой слабый протест. Прежде чем я успела ее остановить, Ориана выхватила книги у меня из рук.

– Отправлюсь вперед и все подготовлю, – заявила она, сделав три быстрых шага от меня. Как будто я не могла передумать, окажись она за пределами слышимости. – Абри, приведи ее в студию.

– Да, миледи, – откликнулась та с шутовским поклоном.

Я смотрела, как Ориана метнулась через лужайку к черному входу.

– Не хмурься, Бриенна, – одернула меня Абри. Небеса наконец разверзлись, и наши платья намокли от дождя. – Нужно наслаждаться последними деньками.

– Как наслаждаться, если я боюсь, что меня сочтут бездарной? – Я направилась к дому, на ходу вытаскивая из волос ленту, позволив косе рассыпаться по плечам, и тревожно провела по волосам рукой.

– Тебя не сочтут бездарной! – И все же Абри помедлила, а потом спросила: – Так думает господин Картье?

Я шагала через лужайку, промокшая и потрясенная мрачными перспективами, когда Абри догнала меня, схватила за руку и развернула лицом к себе.

– Пожалуйста, Бриенна. Позволь сделать этот портрет. Ради меня и Орианы.

Я вздохнула, но уголки моего рта тронула легкая улыбка.

– Ладно. Но я не могу позировать целый день.

– Ты будешь в восторге, когда увидишь реквизит, который я нашла! – повторила Абри и потянула меня к дому.

– Сколько времени это займет? – Я задыхалась, когда мы открыли двери и оказались среди теней темной прихожей, вымокшие и дрожащие.

– Немного, – ответила Абри. – Ой! Помнишь, ты помогла мне написать вторую часть моей пьесы? Где леди Чернохлеб бросили в темницу, когда она украла диадему?

– Ага . – Хотя я больше не изучала драматургию, Абри все еще просила меня помочь с сюжетами ее пьес. – Не знаешь, как ей теперь оттуда выбраться?

Она залилась нежным румянцем:

– Понятия не имею, но, прежде чем ты дашь совет, знай… я не хочу ее убивать.

Я не смогла сдержать смеха.

– Абри, это было три года назад.

Речь шла о времени, когда я считалась избранной Драматургии, и мы обе сочиняли отрывок для господина Ксавье. Абри написала комическую сценку о двух сестрах, боровшихся за одного кавалера, а я – кровавую трагедию, о дочери, свергнувшей отца с трона. Я убила всех персонажей, кроме одного, и господин Ксавье был потрясен мрачностью моего замысла.

– Если тебе не хочется ее убивать, – начала я, когда мы зашагали по коридору, – пусть найдет потайную дверь за скелетом или ей поможет стражник. Он нарушит присягу, но цена будет высокой и страшной.

– Конечно, потайная дверь! – воскликнула Абри, беря меня под руку. – Ты чертовски коварна, Бри! Хотела бы я так же хорошо придумывать сюжеты.

Она улыбнулась мне, и я пожалела, что страх сцены помешал мне стать госпожой Драматургии.

Абри, должно быть, почувствовала то же самое. Она сжала мою руку и прошептала:

– Знаю: еще не поздно. Можешь написать пьесу из двух актов, поразить господина Картье, и…

– Абри, – беззлобно оборвала ее я.

– Вот как две избранные Дома Магналии проводят неделю, оставшуюся до солнцестояния? – внезапно раздался чей-то голос.

Мы с Абри замерли в коридоре, неожиданно столкнувшись с Терезой, госпожой Интриги. Скрестив на груди руки, она неодобрительно смотрела в нашу сторону. Ее брови поднялись, острый нос нацелился на нас, как клюв хищной птицы. Наши грязные промокшие платья были ей отвратительны.

– Ведете себя как дети, а не как женщины, которые вот-вот получат плащи.

– Тысяча извинений, госпожа Тереза, – прошептала я, опускаясь в глубоком реверансе. Абри сделала то же самое, хотя без всякого почтения.