Юрий Москаленко - Путь одарённого. Крысолов. Книга первая. Часть вторая [СИ]

Кивает, понимая, что у меня образовались обстоятельства, на которые я попросту плюнуть не могу.

Распрощались, довольные друг другом. Я на кухню сразу заглянул, чтобы забрать обещанные пирожки. А там меня уже ждали. Чили и его старшие братья. Похоже, в семье не знают про роль Чили в моём исчезновении из таверны, ну кроме отца, естественно.

Все кинулись меня расспрашивать, как я сумел смыться незаметно из таверны и где так долго пропадал. Ну, Чили только второй вопрос интересен. Всех заверил, что обязательно пообщаюсь со всеми, но не сейчас. А сейчас у меня ещё дела, но ночую я сегодня в таверне, вот тогда и пообщаемся. Чили навострил ушки… в большей степени, это я для него, а не для остальных говорил.

Узелок с пирожками примостился в сумке. Я бодро шагаю в сторону рынка. И ведь удивительно… ну, не обращают, на меня внимание, ни прохожие, ни нищие, что сидят по краю дороги, милостыню у жителей и гостей города выпрашивают.

Иду, решаю про себя, куда в первую очередь направить свои стопы, к дедушке Кериму или всё-таки Кицу, эту гадину навестить.

Думаю, в первую очередь, всё-таки к Кице зарулить, всё равно на базаре её искать, а потом и дедушке Кериму пойдём. У него я, точно задержусь, он о многом меня будет расспрашивать, как он это умеет… да и накормит наверняка, несмотря на то, что я сегодня без мяса, но у меня опять имеются с десяток пирожков то Кира, а господин Керим их очень уважает.

Рынок. Сложно тут быть незаметным и не узнанным. То кто-то толкнёт или вовсе на тебя набредёт, а потому, крадусь по краешку.

Вот и место, где травницы обосновались. Примостился недалеко от них, наблюдаю. Кица разложила свои травки, о чём-то с товарками своими беседует, хотя особой любви между ними никогда не было. Конкуренты…

У каждой имеется, при рядке, что-то вроде маленькой сараюшки. Не всё же с собой каждый раз на продажу таскать, да и кто рискнёт у человека, работающего на воров, что-то воровать, хотя отморозков хватает. А ведь на меня женщины внимания не обращают. Ждать нечего, пора…

О! Как раз Кицу потянуло в свой закуток, что-то припрятать или наоборот, достать решила.

Прохожу спокойно мимо рядов, где её товарки свои травки-муравки разложили, о чем-то между собой болтают, на меня, ноль внимания.

Воспользуемся.

Ныряю под прилавок и быстро шаг в сторону открытой двери сарайчика, в котором что-то перебирает Кица, согнувшись раком, явно что-то с нижнего ряда пытается достать.

Ничего умного не придумав, со злости просто пихаю её под зад, да так, что она рыбкой нырнула под стеллаж…

– ай! Да чтоб вас…

Стоит на карачках, матерится, а понять не может, кто её так…

Вот, наконец, как-то извернулась, повернувшись в пол оборота и усевшись на грязный земляной пол, попой, повернулась в мою сторону…

– а, чё…

И всё…

Ступор, словила!!!!

А я, медленно-медленно из ножен, что к предплечью левой руки прикреплен, свой маленький тесак, потихонечку так, вытягиваю…

У неё в глазах, ужас и паника, закричать хочет и не может, горло свело, одни хрипы из открытого рта вырываются.

Одной рукой рот прикрывает, а вторую, в мою сторону выставила и трясёт ею, как бы прося пощадить её.

Явно думает, что нежить к ней в гости намылилась, но, не обращая внимания на то, что нежить ножом бы пользоваться не стала, чтобы её умертвить, у нежити для этого зубы и когти имеются, давно бы ей уже в горло вцепилась…

Я же, играя ножичком, почти вплотную подошёл, но ни настолько, чтобы она смогла меня ногой по коленке лягнуть, с этой сучки станется.

Я с ней, за все её попытки обмануть меня с оплатой за мои гербарии, считай, уже расплатился, такой вид унижения, что душа поёт. Теперь точно бояться будет.

– Поговорим? – Тычу я в её сторону, ножичком.

Хрип мне ответом.

– Головой кивни, дура – не сдерживаюсь я, в выражениях.

Говорить стараюсь потише, чтобы её товарки нас не услышали, но на базаре такой гул.

– даживой я, живой – продолжаю я – просто зашёл поговорить, порадоваться вместе и поблагодарить, раз ты меня под воров подвела, сучка крашеная…

– я не специально…

Ты смотри, смогла хоть что-то из себя выдавить.

А я гляжу на это чудо, и шевелится в душе, жалость… вроде ведь покупает у меня моё сено, помогая, тем самым, жить.

Вид, конечно, у неё сейчас жалостливый и униженный, м-м… ведь она меня сейчас, явно боится, очень боится, до дрожи в коленях, а ведь всегда со мной нагло вела, заносчиво.

Грех не воспользоваться возникшей ситуацией и что её от меня, просто от страха трясёт.