Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

– Я в сознании… но так не бывает!

– Бывает, – сказал алхимик. – Давай же, сотвори чудо!

И чудо случилось. Фаби даже не заметила, в какой момент Ризель подошла и встала рядом, – она смотрела на целительницу и не верила тому, что видела. Золотисто-черный туман окутывал кисти рук Эсме, растекался по телу Хагена, меняя его на глазах: исчезли ожоги, незаживающие язвы от кандалов, бесчисленные раны… Иногда пересмешник вздрагивал – похоже, лечение тоже причиняло боль, – но все же было заметно, что силы возвращаются к нему. «Вот это плохо, – пробормотала Эсме, задержав ладони над его ребрами с левой стороны. – Но я справлюсь». Потом она перешла к его рукам – сломанные пальцы выпрямлялись, серо-черная кожа постепенно приобретала здоровый цвет.

– Достаточно! – Хаген приподнялся на локтях и попытался отодвинуться от целительницы. – Хватит, ты и так много сил на меня потратила!

– Лежи спокойно, – ровным голосом ответила девушка. Глаза целительницы были закрыты, но это не мешало ей все видеть. – С этим снадобьем я смогу исцелить еще пятерых… Ох, дело дрянь! Что с твоим лицом?

Оно, как теперь видела Фаби, было не просто разбито: вся левая сторона оплыла, словно подтаявший от тепла воск. Пересмешник выглядел как старик, которого хватил удар. Фаби вспомнила, о чем говорила Ризель в тот день, когда они с Хагеном впервые встретились. Вспомнился ей и его испуг…

– Уж что есть, то есть, – сказал он, отворачиваясь. – Рана затянулась много дней назад, ты ничего не сумеешь сделать. Я не буду просить о невозможном.

– Невозможного не обещаю, – помедлив, проговорила Эсме.

Она легонько толкнула пересмешника, заставив его лечь обратно на стол, а потом с ее ладоней полилось такое яркое сияние, что Фаби, Ризель и Рейнен ненадолго ослепли. Когда к ним вернулось зрение, Хаген уже сидел на краю стола, свесив ноги, и изумленно ощупывал лицо кончиками пальцев. Он выглядел почти так же, как год назад – резкие, но по-своему красивые черты, чуть прищуренные глаза, высокие скулы. О перенесенных страданиях напоминало лишь одно: левый угол рта был чуть оттянут вниз, словно на губах оборотня застыла вечная кривая усмешка.

«Теперь он будет таким всегда», – поняла Фаби.

– Из-звини, – запнувшись, сказала Эсме. – Это все, что я смогла.

Она пошатнулась, чуть не упала, и Хаген торопливо спрыгнул со стола, чтобы поддержать свою спасительницу. Одновременно он беглым взглядом окинул собравшихся, и Фаби поняла: сейчас начнется новый разговор.

– Зачем? – спросил пересмешник, обращаясь к Ризель.

Фаби посмотрела на госпожу – та по-прежнему молчала и, похоже, не знала, что ответить спасенному пирату, своему несостоявшемуся убийце и слуге, выполнившему необыкновенно сложный приказ. Самой компаньонке казалось, что ее высочество уже разъяснила все причины там, в тюремной камере, но Хаген, вероятно, об этом забыл или решил, что вчерашняя беседа привиделась ему в бреду. Его подозрительность была вполне обоснованной.

– Скажем так, у нас есть общий… недруг, – проговорил Рейнен Корвисс, и Ризель, закрыв глаза, вздохнула с облегчением. – Вы оба знаете, о ком я говорю.

Пересмешник настороженно кивнул.

– Ты ведь хотел бы вырваться на свободу?

– Только с ней… – начал Хаген, но тут Эсме его перебила:

– Мы здесь не одни – капитана схватили, «Невесту» тоже! Я не знаю, как такое могло произойти. Говорят, Кристобаля кто-то предал… Хаген, ты ведь понимаешь, что это означает? Если нам суждено спастись, то только всем вместе.

– Какая самоотверженность… – вздохнул Рейнен. – Что ж, тогда я вряд ли сумею вам помочь, хотя желаю этого всей душой. Очень жаль. Всю вашу компанию я вытащить отсюда не в силах. Собственно, выкрасть Эсме у капитана-императора даже на один вечер было весьма непросто…

– Хотелось бы понять, отчего вы вообще решили нам помогать, – сказал пересмешник и запоздало вспомнил, с кем разговаривает. – Ваше высочество… мастер Корвисс.

«Да, – подумала Фаби. – Я бы тоже хотела это знать».

На лице алхимика появилась странная улыбка:

– Ответь мне для начала на один вопрос: почему ты служишь Кристобалю Фейре?

– Он мой капитан, – Хаген пожал плечами. – Нас объединяет «Невеста ветра». Боюсь, я не сумею объяснить природу этой связи, как не сумел бы объяснить природу любви… Но какое отношение это имеет к капитану-императору?

– В том-то и дело, что никакого, – сказал Рейнен. – Когда-то я тоже служил верой и правдой сначала его деду, потом отцу, а после – и самому Аматейну. Я считал, что поступаю так ради благополучия своего клана и всей империи, как бы пафосно это ни звучало. Конечно, иногда мне приходилось смирять свою гордость и подчиняться повелителю, однако это не самая высокая цена – дерево тоже гнется на ветру, так?