Анджей Сапковский - Ведьмак [«Сага о Геральте» – в одном томе, 2020 год] [сборник litres]

– Узнаю вас и знаю, кто вы такие, господа, – сказал хозяин, едва их увидел. – И есть у меня для вас сообщение. Вам надобно отправиться в Вязово, в корчму «У Вирсинга».

– Ооо, – повеселел Лютик. – Это славно.

– Кому славно, тому славно. – Хозяин снова взялся протирать фартуком кубки. – Брезгуете моим заведением? Воля ваша. Но я вам скажу: Вязово – краснолюдский квартал, нелюди там обретаются.

– Ну и что с того? – прищурился Геральт.

– Оно конечно. Вам, может, и все равно, – пожал плечами хозяин. – Потому как тот, что вам известие оставил, краснолюд был. А ежели вы с такими якшаетесь… ваше дело. Ваше дело, чья вам компания мильше.

– Мы не особо привередливы в смысле компании, – бросил Лютик, движением головы указывая на орущих и хватающих друг друга за грудки мальчишек в черных курточках с перевязанными платками прыщавыми лбами. – Но такая, как эта, нам не очень по душе.

Хозяин отставил протертый кубок и окинул их неприязненным взглядом.

– Надо быть снисходительными, – бросил он поучающе. – Молодежи надо вышуметься. Есть у нас такое выражение: молодежи надо дать вышуметься. Война их обидела. Отцы погибли…

– А матери гуляли, – договорил Геральт голосом, ледяным как горное озеро. – Понимаю и полон снисходительности. По крайней мере стараюсь. Пошли отсюда, Лютик.

– Ну и идите, мое вам почтеньице, – сказал без всякой почтительности хозяин. – Но чтоб потом не вякали, дескать, я вас не упреждал. В нонешние времена в краснолюдском районе запросто можно шишку набить. При случае.

– При каком случае?

– А я больно знаю? Мое это дело, шишки, что ли?

– Пошли, Геральт, – поторопил Лютик, краем глаза видя, что обиженные войной юнцы, те, которые еще сохранили толику сознания, посматривают на них слезящимися от фисштеха глазами.

– До свидания, хозяин. Как знать, может, еще когда-нибудь забежим на минутку. Когда уже не будет при входе этих надписей.

– И которая же из них не пришлась вашим милостям по вкусу? – насупился хозяин, задиристо подбоченясь. – Э? Может, та, что о краснолюдах?

– Нет, та, что о кухаре.

Трое «отроков», заметно покачиваясь, поднялись из-за стола с явным намерением загородить им дорогу. Девушки и два парня в черных курточках. С мечами за спиной.

Геральт не замедлил шага, шел, а лицо и глаза у него были холодные и совершенно равнодушные.

Сопляки почти в последний момент расступились, попятились. Лютик почувствовал, как от них несет пивом, потом и страхом.

– Надо привыкать, – сказал ведьмак, когда они вышли. – Надо подлаживаться.

– Иногда трудно.

– Это не аргумент. Не аргумент, Лютик.

Воздух был горячим, плотным и липким. Как крутой бульон.

Снаружи перед заезжим двором два парня в черных курточках помогали светловолосой девушке умыться в корыте. Девушка фыркала, невнятно утверждала, что ей уже лучше, и заявляла, что должна напиться. Что да, конечно, она пойдет на базар, чтобы там ради потехи переворачивать прилавки, но сначала ей необходимо выпить. В смысле – напиться.

Девушку звали Надя Эспозито. Это имя записано в анналах. И вошло в историю.

Но ни Геральт, ни Лютик этого знать еще не могли.

Девушка тоже.

Жизнь на улочках, окружающих центральную городскую часть Ривии, била ключом, причем ключом этим был всеобщий торг, без остатка поглощающий жителей и гостей столицы. Создавалось впечатление, что все здесь торгуют всем и все пытаются обменять свое барахло на другое, лучшее. Отовсюду гремела и разливалась какофония криков – товар рекламировали, самозабвенно торговались, безбожно врали друг другу, громогласно обвиняли в обмане, воровстве, шельмовстве и других грехах, в принципе с торговлей не связанных.

Прежде чем Геральт с Лютиком добрались до Вязова, им пришлось отказаться от массы заманчивых предложений, например, астролябии, жестяной трубы, комплекта столовых приборов, украшенных гербом рода Франгипани, акций медного рудника, баночки пиявок, обшарпанной книги с названием «Чудо мнимое, оно же – Голова Медузы», пары белых кроликов, эликсира, повышающего потенцию, а также – в порядке совмещения – не шибко молодой, не шибко худой и не шибко свежей женщины.

Чернобородый краснолюд до невозможности нахально пытался всучить им дешевенькое зеркальце в рамке из томпака, долдоня, что это-де волшебное зеркало Кабускана, когда вдруг брошенный камень выбил у него товар из рук.

– Паршивый кобольд! – заорал, убегая, босой и грязный беспризорник. – Нелюдь! Козел бородатый!