Георгий Крол - Остановить прорыв! [litres]

Пока вспоминал, набегал свои привычные шесть километров. На часах было начало седьмого, и я отправился назад. Завтрак у нас в будние дни начинался в половине седьмого, а в воскресенье в семь тридцать. Опаздывать и заходить, когда все уже за столами, не хотелось. Да и мама ждёт. Она очень огорчилась, когда я сказал о поездке, хотя и старается это скрыть. Я понимаю, конечно. Четыре года приезжал только летом и жил в своей комнате в детдоме, потому что она ещё работала воспитателем. А этим летом ждала, что я наконец остановлюсь у неё. И вот…

В комнате я принял душ и переоделся. Таких вот комнат для «выпускников» было пять. В каждой могли жить два человека, но в этой я пока один. Отличий между обычными и «гостевыми» комнатами не так много, основное – санузел в комнате. Воспитанники пользовались общими, хотя и максимально «индивидуализированными» туалетами и душевыми. В столовую я вошёл ровно в семь тридцать. Вчера меня видели немногие, поэтому малыши, а также приехавшие на каникулы однокашники зашумели. Мелкотня – будучи в восторге от моей формы, остальные – радуясь встрече.

После завтрака часа полтора общался со старыми друзьями. Бо́льшая часть в следующем году заканчивает учёбу, и все мы понимаем, что, возможно, увидимся теперь не скоро. Тем более учитывая, что назначение я получил хоть и шикарное, но далеко. Как-никак Западная группа войск. Одна общевойсковая и две танковые армии. Вот в отдельный разведбат одной из танковых армий меня и направили. Дислоцировался он в окрестностях Лиона и являлся самым удалённым из подразделений Советской армии за рубежом.

В десять я переоделся в форму лейтенанта Красной армии. Она, конечно, отличалась от современной, но не слишком сильно. Основные отличия были не в самой форме, а в экипировке, но её я надену уже на месте. Тем более вся амуниция пока хранится у Мишки. Что самое интересное, моя форма была настоящей. Где Медведь раскопал этот комплект – я не знаю, но факт! Пошива фабрики «Большевичка» 1941 года. Уже под погоны. Сами погоны, мягкие, защитного цвета, с малиновыми кантом и просветом и защитного цвета звёздочками, были того же года. Вещи были не новые, но как говорят, малоношеные.

Сидела она как влитая, но чувствовал я себя странно. Не знаю, как объяснить, но… короче, не знаю. Странно, и всё. Сапоги я использовал свои, курсантские юфтевые. Выцыганил у прапора со склада, когда новые получал. Вот пилотка была ненадёванная. И как раз новодел для реконструкторов. Плюс полевая сумка, плюс кожаная кобура под «ТТ». Короче, когда я вышел к маме, она была в восторге. Мы проговорили всё оставшееся время, а ровно в одиннадцать ноль-ноль я стоял у ворот.

Из ворот в/ч выехала машина и посигналила. Из кабины торчал Мишка и махал мне рукой. Через две минуты я сидел в кузове и знакомился с остальными участниками поездки. Их было семеро, не считая Мишки в кабине. От них я узнал, что сейчас мы едем на военный аэродром. Оттуда самолётом до Ямполя, а уже там нас ждёт транспорт до места. Ну Медведь, ну жук. А я-то думал, как же мы за пять дней успеем доехать, разыграть сражение и вернуться. А так всё ясно. Сегодня доберёмся до места, завтра – подготовка, два дня собственно реконструкция, и домой.

Через сорок минут мы уже выехали на поле. Ещё через час были в воздухе. Полёт ничего особого из себя не представлял. Обычный транспортный борт, морально устаревший, хотя пока летающий. Ну и используют его для всяких текущих дел. Отвезти-привезти что-то не то, чтобы армейское, но в «околовоенной» сфере. Типа нас. Уже в самолёте Мишка объяснил, что они с ребятами нашли места падений нескольких машин этой части. Точнее её предшественницы времён войны. Сумели опознать экипажи. Вот командование и идёт навстречу, в благодарность.

В Ямполе нас ждали две машины. Ну, одна из них – «Урал» выпуска 2001 года. Не самая новая модификация, но машина надёжная и проверенная временем. А вот другая! КШМ, или командно-штабная машина на базе «ЗИС-5». Вот это раритет! Эти машины прошли всю войну. От 22 июня 1941-го до победного октября 1943-го! Я думал, их осталась пара экземпляров в музеях. Во всяком случае, в Ленинграде, в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи я такую точно видел. И в Москве, в Центральном музее Победы. Но вот так, на ходу!!! Обалдеть!

Мы в дороге всего-то час. И всё это время Мишка объясняет мне, что, собственно, мы тут будем воспроизводить. А я чувствую себя дурак дураком. Им-то хорошо! Я о ребятах, с которыми еду. Они частью историки, а частью просто фанаты-реконструкторы, но все в курсе дела. А меня просто «старший брат» уговорил. Мол, я буду среди них единственный настоящий офицер. Вот теперь и пытаюсь впитать информацию.