Андрей Белянин - Бесогон на взводе! [litres]

– Тео! Я тебя лизь!

– Гесс?

В следующую секунду здоровенный комок каменных мышц и самых твёрдых лап на свете попросту сбил меня в прыжке, закатил под кровать и вылизал от шеи до ушей. О, как же я был счастлив вновь видеть эту несносную псину! Самого лучшего добермана на свете и самого верного друга, о котором только может мечтать человек!

На восторженный лай моего пса вкупе с грохотом моего же тела, стула, столика с посудой, чашек, тарелок, пузырьков и чего-то ещё металлического, не успел рассмотреть, раздался тревожный звонок сигнализации.

– Ох, боже ж ты мой, говорили же, что с собакой нельзя! Укусил вас этот кобель, да? – В палату квохча вбежала полная медсестра в зелёном халате. – Я сейчас врача вызову!

– Не надо, он не кусается.

– Неправда, кусаюсь ещё как, – искренне удивился доберман. – Обижаешь собаченьку…

Женщина неуверенно замерла. Я цыкнул зубом на не вовремя разболтавшегося Гесса, попытался встать, держась за кровать, и едва не взвыл от боли – забинтованный локоть левой руки обожгло жидким огнём. Рёбра откликнулись секундой позже.

– Нет, не вставайте, я помогу. – Медсестра кинулась вперёд, осторожно обошла насупленного добермана и, едва ли не приподняв меня на руках, легко усадила на койку.

– У вас сильное растяжение, повезло ещё, что связки не порвали. Плюс два ребра сломаны, на третьем трещина, но хоть удачно, могло быть хуже. А уж мелких и глубоких порезов по всему телу, о-ох… Хирурги над вами колдовали часов шесть, наверное. Вы ведь в аварию попали, да?

– Э-э, наверное, да, – зачем-то согласился я, хотя Гесс опять-таки сделал в мою сторону круглые глаза. – Похоже, со мной в одну бетономешалку засунули пятьдесят сумасшедших кошек.

– И не говорите, вам повезло, что в хорошую клинику попали вовремя. Сидите тут, скоро завтрак принесут. Вы голодный? Это хорошо, значит, выздоравливаете.

Собственно, она сама за меня всё решила, но да, есть, честно говоря, хотелось.

Когда дверь за женщиной закрылась, мы перешли на заговорщический шёпот.

– Гесс, сколько я тут валяюсь?

– Третий день, – честно ответил он.

Хм, я-то думал, что нахожусь в больнице никак не меньше недели. Но при современном уровне медицины, опытных врачах, правильном уходе и молодом организме, наверное, так и есть, три дня – и оклемался. Хорошо, с этим разобрались, идём дальше.

– Как мы здесь оказались?

Это мой короткохвостый друг и напарник знал. По его словам выходило, что мы с ним где-то охотились на нехороших бесов, накрыли большую банду или шайку, дрались там со всеми, всех победили, потом я хлопнул ладонью по карте джокера, и нас перенесло в коридор Системы. Трое мужчин, сидящих в очереди, подхватили меня уже бессознательного, на руках занесли в кабинет, а там был чёрный ангел, который и вызвал помощь.

Потом приехала «скорая», Гесса, разумеется, никто не смел прогнать, да и главврач клиники за него заступился. Я ведь уже лежал тут, так что нас с доберманом немножечко знали. Оставался ещё один вопрос, который жутко хотелось бы прояснить.

– Ты что-то говорил про бесов, это кто?

Доберман шагнул вперёд и, встав на задние лапы, приложил переднюю правую мне ко лбу. В его круглых глазах была тревога.

– Погоди, я серьёзно. Реальные такие бесы с рожками и хвостиками, как из книжек? Ты в них веришь, что ли?

– А то ты не веришь? – удивился он.

– Я столько не пью и наркотиками не балуюсь.

– Не видишь бесов, не веришь в них… Тео, я тебя люблю, что же с тобой сделали?!

Мне не оставалось ничего, кроме как обхватить за шею верного пса. Я ничуть не сомневаюсь в том, что он видел то, что видел. Здесь тема в другом: почему он так свято уверен, будто бы и я обязан это видеть? Данный вопрос равно психологический, как и философский.

По идее, способность видеть, осязать, чувствовать параллельные миры и паранормальные явления довольно часто приписывают животным на уровне метафизики. Причём щедро сдобренной глупыми деревенскими суевериями или околонаучными веяниями. Уже смешно, как образованный человек я обычно на этом поле не играю.

В конце концов, если философия подразумевает любовь к отвлечённому мышлению, то, с одной стороны, это даёт возможность свободного осмысливания любых, даже самых парадоксальных точек зрения, а с другой – совершенно не обязывает принимать их безоговорочно, невзирая на любые, даже самые высокие авторитеты. Тут уж, простите, нам для чего-то дан разум…

Критическое восприятие реальности (как и нереальности) является одним из важнейших, если не ключевых отличий человека разумного от животного. Я же прав?