Ребекка Росс - Сопротивление королевы [litres]

– Вы должны рассказать, что вас сюда привело, – попросила я, пока Ориана разливала вино, – и надолго ли.

– Мы приехали отпраздновать восхождение королевы, – ответила Мириай.

– И, – добавила Ориана, взглянув на Мириай, – кто-то сказал, что тебе нужны музыкант и каллиграф для коронации. Вот мы и приехали помочь тебе, Бриенна. Да, мы валенийки, но хотим разделить радостный момент с тобой и Мэваной.

Я не могла скрыть радости. Я лучилась ею, когда мы поднимали тост за королеву, за нашу дружбу и наши страсти. Потом мы уселись у огня и разговаривали много часов. Казалось, время для нас остановилось. Ориана рассказала о Доме страсти, в котором сейчас преподает, о том, как ужасны и прекрасны ее ученики, а Мириай поведала о своем оркестре, о том, где они в последнее время играли, и обо всех прекрасных городах, которые она повидала.

Королева сама принесла в мои комнаты ужин, и мы вчетвером сидели и беседовали о Валении, о наших самых дорогих воспоминаниях и о предстоящих волнующих днях. Это был самый лучший вечер – я ужинала с теми, кого любила больше всех: с подругами юности и королевой моего будущего.

Сидевшая напротив Изольда поймала мой взгляд и тайком подняла за меня кубок. Я поняла, что она послала за Мириай и Орианой ради меня, а не ради коронации. Она позвала моих сестер по страсти, потому что знала: мне нужно с ними повидаться, они оживят мое сердце.

Я подумала о прошедших днях, которые мы лепили собственными руками, разумом и словами, которые, без сомнений, были полны неопределенности и трудностей, но вместе с тем прекрасны.

Изольда выпила за меня, а я – за нее. Между нами мерцали свечи, дракон и сокол.

Миствуд, владения лорда Берка

День коронации Изольды Каваны настал, когда с деревьев осыпались последние листья, окрасив землю в алые, золотые и коричневые цвета.

Ветер дул мне в спину. Я стоял на поле, раскинувшемся между королевским замком и Миствудом, на той самой земле, на том самом поле, где кипела битва в день восстания, всего считаные недели назад. Столы для праздничного пиршества приготовили прямо на траве. Девушки расставляли на них полированную оловянную посуду, белые свечи, разбрасывали лепестки последних осенних цветов. Мальчишки уже разметили полянку для игр, женщины носили лучшие блюда, а мужчины следили за жаркой мяса: поворачивали на вертелах молочных поросят и только что ощипанных диких уток.

Воздух был наполнен радостным возбуждением, ароматами дыма, помятой травы и свежесрезанных цветов. Ибо спустя десятилетия тьмы и недостойных королей Мэвана обретала королеву.

Все что-то принесли, будь то каравай хлеба или круг сыра, фляга эля или тарелка слив. Все нарядились в цвета и символы своих Домов, поэтому к тому времени, как начало смеркаться, поле представляло собой пестрый гобелен.

Я посмотрел на свой васильково-синий дублет, в сотый раз провел рукой по морщинкам на своей одежде, морщинкам на моем сердце и попытался отвлечься на стайку мальчишек, которые состязались друг с другом. И все равно я не мог не выискивать ее – лавандово-золотого сокола Мак-Квинов, которого, как я знал, она будет носить.

– Милорд, милорд! – закричал Эван, и я улыбнулся благословенному отвлечению.

Эван метал три своих мяча не так далеко, как остальные мальчишки, но все равно впечатляюще для его небольшого роста.

– Вы это видели, лорд Эодан?

Я поаплодировал и тут же был забыт: Эван с воодушевлением переключился на группу глазевших девчонок, стараясь произвести на них впечатление.

Я опять смешался с толпой, где большинство моих людей помогало с последними приготовлениями к пиру. Я увидел каменотеса Дерри. Он смеялся, уже отведав эля и сидра. Еще здесь были моя мать и Эйлин, они сметали с тарелок на столе случайно залетевшие листья. И Шеймус, который крутил над огнем вертел, вытирая со лба пот. И кухарка, которая тряслась над своим картофелем с ароматными травами и яблочным пирогом.

Я улыбнулся при виде их всех.

Краем глаза я заметил Журдена в лавандовом с золотом. Он нерешительно стоял в стороне и выжидал, глядя на мою мать. И я подумал о том, как они когда-то вместе планировали восстание, которое провалилось, и он двадцать пять лет считал ее погибшей.

Лили почувствовала его пристальный взгляд и подняла голову. Ее лицо озарилось радостью – она узнала Мак-Квина и направилась к нему. Они обнялись, смеясь и плача.