Дарья Андриянова - Девятка

Как бы я ни задумывался, ну, не лезет в голову, что Гортей сможет спокойно и мирно поговорить с Сеиром.

– Это ты зря, девятка, – сказал демон, наконец, вспомнив про меня.

Или он и не забывал? Неужели все это время он продолжал читать мои мысли?

– Конечно. Подойди.

Я совсем не хотел подходить к нему. Но разве можно тут не подчиниться? Пришлось подойти. Остановился я на достаточном расстоянии – нас разделял стол. И Садрин.

– Ближе, девятка.

Я помедлил, но, зная, что выбора не остается, все-таки обошел стол и остановился совсем рядом с демонами.

– Подожди, – сказала Садрин, вновь утирая слезы. – Мы здесь по делу, не спеши, пусть он расскажет.

– Конечно по делу, еще бы, – мне показалось, что Гортей улыбнулся. Но, думаю, это просто игра желтоватого света. – Ну, рассказывай, что мой черт учудил.

Как он узнал? Как понял? Или он догадывался об этом заранее, когда я едва повернулся к нему спиной?

– Нет. Я понял это еще тогда, когда ты открыл ему «правду».

Стоп. Сейчас или никогда.

– Ты специально подстроил все так, чтобы я ее взял.

Гортей долго не отвечал. Он смотрел мне в глаза, а может, на лоб, и как будто что-то обдумывал. Комната наполнилась потрескиванием дров в камине.

– Да, – после длительного молчания сказал он. – Только ты об этом молчишь. И не думаешь.

– Понял… В общем, черт правда начудил. Он рассказывает людям о том, что в Рьяд попадают богатые, а в Ньяд все остальные.

– Да, – подхватила Садрин. – И люди начали грабить друг друга. Они объединились под чертом.

– И кто из вас додумался прийти из-за этого ко мне?

Мы с Садрин переглянулись. Ей-то, думаю, все равно, а вот мне прекрасно известно, в каких отношениях Гортей с напарником. Даже упоминать об архангеле в его присутствии не хочется.

– Значит, это был Сеир.

Гортей поднял со стола белую перчатку и натянул ее на руку.

– Да, – ответил я, глядя в то место, где только что лежала перчатка.

– И как же он заставил вас это сделать?

А вот этого уж точно говорить не хотелось. Но не думаю, что у меня есть выбор.

– Он позволил мне встретиться с сестрой.

– Вот как. Значит, встреча с сестрой для тебя дороже жизни, девятка. Преданность – это похвально.

Не знаю, можно ли считать, что Гортей и вправду меня похвалил. Скорее, он сказал это с иронией, как бы насмехаясь над моей беспечностью. Он скинул с моего лба волосы, и я понял – теперь точно никуда не деться.

– Гортей, не надо, прошу, – вмешалась Садрин.

Он прижал ладонь к моему лбу. Горячо.

– Нет! – вскрикнула Садрин.

Она вцепилась в его руку. Страх сковал мое тело.

– Алексатра, лучше отпусти, – прохрипел Гортей.

– Нет.

Я должен сдержать клятву, данную сестре. Нужно вернуть контроль над телом. Но страх не дает пошевелиться. Он путает мысли, так что в голове остается только две темы: смерть и сестра. Я не могу контролировать разум настолько, чтобы сопротивляться смерти и страху.

– Отойди, – сказал Гортей.

Садрин оторвала его руку от меня. Воистину сильная женщина. А если подумать, то Гортей сам сказал, что она сильнее его. Но Гортей не думал сдаваться. Раньше я не замечал, чтобы он был упрямым. Хотя мы никогда и не были близко знакомы.

Быстрым движением он прижал другую руку к моему лбу. Жжет. Я вскрикнул. Теперь точно все кончено. Я позволил себе чувствовать боль. Быть может, это последнее, что я могу испытать? Облик сестры возникает перед глазами, но я уже ничего не способен сделать. Теплая кровь стекает по переносице. И плевать, что ее во мне нет, пусть себе течет, пусть существует. Пускай в последние мгновения жизни меня будет как можно больше.

Эта боль чувствуется не только во лбу. Она распространяется ниже, по шее, пробегает по позвоночнику и ударяет в пятки. Глаза закрыты. Я чувствую, как Гортей отнял руку ото лба. А быть может, ее убрала Садрин. Но боль остается. Я продолжаю кричать, и этот крик наполняет пространство вокруг. Мне даже начинает казаться, что я и сам состою из боли и крика. Но это лучше, чем быть безвольной куклой в руках надзирателей. Смерть лучше.

– Успокойся, актер, – сказал Гортей.

Я открыл глаза.

– Ты же знаешь, что никакой боли нет.

– Я жив?

Я посмотрел на огонь в камине – он все так же спокойно горел. Садрин смотрела на меня с испугом, а Гортей – с любопытством.

– Сама десятка на твоем лбу не делает тебя трупом.

Кажется, до меня это только сейчас дошло. Он улыбнулся глазами. Думаю, будь на его месте кто-нибудь не столь сдержанный, он бы уже смеялся во весь голос. Боли нет, и крови тоже. Ее просто не существует. Своей боли я уже пережил достаточно.