Юлия Ляпина - Фея страшных снов [СИ litres]

Вручив надзирателю пирожное, девушка попросила его сходить на кухню за чаем:

– Хочу угостить господина Рихарда, – улыбнулась фея.

Унтер оценил сладость, попросил еще одну для Магды и ушел. Что уж он там подумал, Александрине и знать не хотелось. Рухнувшая вывеска, угрожавшая ее жизни, словно подсветила некоторые ее мысли, выделила главное. Да, она Темная и семья не примет ее. Да, после коронации ей, скорее всего, придется искать новую службу, где-нибудь в провинции, но здесь и сейчас она может попытаться помочь этому несчастному, отогнав его страх навсегда.

Музыкальная шкатулка привычно заскрипела шестеренками, вздрогнула и выпустила во влажный воздух подвала первые такты вальса. Фея расстегнула высокий воротничок, манжеты, слегка закатала рукава, чтобы дать свободу рукам и поплыла в танце. Широкий шлейф силы тянулся за ней, медленно наполняясь энергией, поднимаясь над полом на поворотах, а руки ловили полосы мрака, сплетали в сеть, напитывали силой и отпускали, приманивая дракота.

Страх сына доктора давно отвлекся от своих дел и наблюдал за девушкой, высунувшись между прутьями клетки. Когда сеть, сплетенная из тьмы, уже устилала практически весь пол, Лина двумя руками собрала силу в шар и пустила ее весело катиться по разложенной ловушке. Дракот не выдержал – рванул за полюбившейся игрушкой, зацепил когтистыми лапами сеть, попытался смахнуть, зацепил еще две-три полосы, запутался и принялся кататься, остервенело кусая мрак. Все было напрасно – через несколько минут сетка плотно спеленала его, отрезав от Рихарда.

Молодой мужчина протяжно закричал и упал на пол, схватившись за голову. Александрина, испугавшись за него, быстро захлопнула шкатулку и побежала к выходу, где на ступенях уже появился неторопливый унтер:

– Доктора! – крикнула девушка, – скорее зовите доктора!

– Да что случилось, барышня? – удивился старик, – если кричит, так ничего, покричит и успокоится…

– Зовите! – строго прикрикнула Лина, вспомнив манеру директрисы, – быстро!

Унтер ушел, а Рихард внезапно затих, свернувшись в комочек, словно испуганный маленький ребенок. Александрина не стала мешкать – лентами тьмы спеленала дракота плотнее, подумала и…засунула его в ту самую музыкальную шкатулку. Специального хранилища у нее с собой не было, а деревянный ящичек с медной подбивкой вполне сдержит страх, если написать на нем несколько нужных рун кровью Темной.

Когда унтер и доктор спустились в подвал, Рихард уже начал шевелиться. Александрина привела себя в порядок и продумала, что скажет доктору. Клоппке влетел в подвал весь взъерошенный, от него отчетливо пахло баней и щелочным мылом. Девушка с опозданием вспомнила, что в обязанности врача входил осмотр всех кадетов в банный день, дабы в Корпусе не распространялись насекомые и кожные болезни.

– Госпожа Роден? Что здесь случилось? – резко спросил он, увидев Лину.

– Я пришла с прогулки, господин доктор, и решила угостить господина Рихарда пирожными, а он вдруг закричал, я испугалась, – ответила девушка, стараясь подражать тоненькому беспомощному голосу пансионерки.

Мужчина нахмурился, подошел к решетке, взглянул на сына и негромко позвал:

– Рихард, с тобой все хорошо? Мальчик мой, посмотри на меня!

Молодой человек медленно распрямился, встал на четвереньки, потом поднялся в полный рост и уставился на доктора совершенно нормальными, хотя и ничего не понимающими глазами:

– Отец? Что я тут делаю? И почему в таком виде?

Александрина почти неслышно выдохнула. Она нешуточно боялась, что страх уже настолько поглотил мужчину, что он вернется в реальность десятилетним ребенком. Но нет, судя по тому, как стоит и двигается молодой Клоппке, он осознает себя, а выражение лица, хотя и растерянное, но совершенно разумное.

Пока плачущий от невероятной радости доктор пытался узнать, что последнее помнит его сын, фея на цыпочках двинулась к лестнице, прихватив шкатулку. Теперь тут разберутся без нее.

Осведомитель сработал оперативно – доклад о кровавой надписи и стремительном исцелении сына доктора лег на стол лорда Кавендиша уже на следующий день. Советник как раз читал характеристики темных магов, которых он собирался приставить к Наследнику и его семье, когда Михаль внес поднос с корреспонденцией, поступившей за ночь. Скромный конвертик, украшенный солдатской печатью из жеванного серого хлеба, привлек его внимание.

Прочитав записку, лорд искренне задумался – нельзя ли таким вот проклятьем шарахнуть по десятку-другому нужных ему людей? Магия будет темная, очень нужная в нынешних обстоятельствах, вот только гарантий нет, что вместе с цветом магии эти люди получат столь щедрое сердце и обостренное чувство справедливости.