Ричард Кнаак: Ярость бури [litres]

Верховный друид почувствовал, как Тиранда призвала Сестер Элуны отправиться в земли Альянса. Милосердные жрицы должны были помочь жертвам обрести покой и привести жизни в порядок. Шаманы и друиды тоже пришли на помощь бывшим рабам Кошмара. Чтобы избежать разногласий, они тянулись, в первую очередь, к представителям своего народа. Но даже с такой могущественной силой, которой обладал в это мгновение Малфурион, исцелить все раны было невозможно. Нельзя стереть из памяти то, что слишком многие отдали свои жизни в этой неравной битве. Пусть сам Кошмар и был запечатан в Провале Альн (Малфурион молился, чтобы так оставалось и впредь), его наследие еще долгие годы будет мучить жителей Азерота.

Верховный друид видел, что дарованная ему сила двух миров может пойти на пользу и в других вещах, но при этом чувствовал: пора остановиться. Ощущая огромную благодарность, он первым делом попросил остальных друидов прервать заклинание. Собратья отдали много сил, больше, чем Малфурион смел попросить. Он гордился всеми ими.

Лишь после этого сам верховный друид неохотно отстранился, вернул двум мирам позаимствованную энергию и вернулся на Азерот. И сразу взгляд Малфуриона упал на ту, что была рядом с самого начала до самого конца, простила нелепые ошибки, из-за которых он оказался в заточении и претерпел чудовищные пытки, и вытерпела все испытания, на которые он обрек ее своими неудачами. Малфурион ощущал ее любовь и, хоть понимал, что не достоин таких чувств, твердо решил: больше они никогда не расстанутся.

Он нежно коснулся щеки Тиранды.

А потом поддался наконец усталости и упал в объятия возлюбленной.

Бролл Медвежья Шкура встретил новость о пробуждении Малфуриона с восторгом, который ночные эльфы и друиды в особенности демонстрировали крайне редко. Он радостно закричал и бросился через весь Анклав Кенария к храму Луны. Бролл на всех парах мчался мимо тех, кто степенно шествовал к обители жриц, беспокоясь лишь о том, чтобы с его шан’до все было в порядке.

Сперва путь преградили две вооруженные Сестры Элуны, но потом одна из них его все же узнала.

– Нам приказали пропустить лишь нескольких избранных, – объяснила она, – иначе в храме соберется слишком много сочувствующих.

Бролл кивнул, радуясь, что оказался среди тех, кому Тиранда разрешила войти. Он и так знал, где именно разместили Малфуриона, а потому не нуждался в объяснениях. Бролл бежал по храму, то и дело воздавая хвалу Элуне, чьи статуи стояли повсюду.

Для Малфуриона выделили место под самой большой из них, и лунный свет здесь никогда не угасал. Верховная жрица настояла на том, чтобы его перенесли именно сюда, вопреки желанию друидов отправить их высоко чтимого шан’до на Лунную поляну. Тиранда отказывалась выслушивать чьи бы то ни было доводы, и, в конце концов, все подчинились, ведь она была не только правительницей ночных эльфов, но и возлюбленной Малфуриона.

Малфурион лежал с закрытыми глазами на ложе, сотканном друидами из листьев и трав. Тиранда сидела подле него с мягкой, влажной тряпицей в руке, словно была послушницей, а не верховной жрицей. Рядом на страже стояла притихшая Шандриса Оперенная Луна. В это мгновение она напоминала не опытную воительницу, а скорее ребенка, встревоженного здоровьем родителя.

– Моя госпожа, – тихо произнес Бролл, подойдя к Тиранде. Шандриса, раньше всех заметившая, что в храме есть кто-то еще, лишь бегло взглянула в его сторону. – Я слышал, что он… что он очнулся, – робко продолжил Бролл.

– Так и есть, – откликнулся Малфурион, медленно открыв глаза, которые вновь, как и прежде, излучали золотистый свет. Казалось, отныне так будет всегда. Он мимолетно улыбнулся и продолжил, взглядом указав на Тиранду: – Но она настаивает на том, чтобы я отдохнул подольше. После… после неудачной попытки встать я вынужден согласиться с… с этой рекомендацией, – с трудом произнес Малфурион и улыбнулся шире. – Но я пропустил самое главное! Вижу, битва со злом изменила и тебя, Бролл.

Верховный друид имел в виду глаза Бролла, которые хоть и сверкали не так ярко, как у него самого, все же излучали золотистое сияние. Заглянув внутрь себя и Азерота, Бролл наконец сломал последний барьер, тот самый, что сам же и установил, и наконец оправдал все ожидания, став великим друидом. Изменилось что-то фундаментальное. От его обычной нерешительности не осталось и следа. Теперь Бролл точно знал, что наконец выполнил свое предназначение, и буквально излучал уверенность в себе.