Ян Кулагин, Тим Волков
БЕЗДНА
Посвящается всем тем, кто помнит ошибки прошлого и старается не допустить их в будущем…
Дай взаймы один взгляд, я его сберегу,
Не позволю тебе на руины смотреть.
У кострища миров на ночном берегу
Мы получим вновь шанс на тот свет не успеть.
Подари мне свой звук, я в глухой тишине
Буду мерить им жизнь, ведь она лишь одна.
Чтобы между ударами сердца во мне
Не легла тишиной бездна вечного сна.
Одолжи мне свой миг, ту секунду что мне
Не хватило тогда, убегая от смерти.
В этом мире теперь ничего уже нет.
Мы свои имена богу вышлем в конверте.
Расскажи мне про море, как луна в море мокнет;
Расскажи мне про ветер, что сметает всю пыль;
Расскажи мне про дождь, как стучат капли в окна;
Расскажи мне про жизнь, я об этом забыл.
«…Каждую ночь я больше всего боюсь засыпать. Я вижу город, который не существует, в котором я никогда не бывал. Я вижу людей, с которыми никогда не был знаком. Я вновь и вновь вглядываюсь в голубое небо, силясь понять, отчего же оно такое голубое, ведь небо не бывает голубым в наших краях — оно почти всегда серое, затянутое непроглядной, низкой и давящей хмарью. И все это вновь и вновь сворачивается в бешенный водоворот, кружащийся с огромной силой. И он затягивает, затягивает, кричит миллионами людских голосов.
Город, которого нет.
Люди, которых нет.
И ты тоже там был.
Это страшно. Очень страшно…»
* * *
— Твою мать!
Сейчас тело мое, представляло из себя один большущий синяк. Особенно сильно саднило плечо, из которого торчала истертая рукоять кухонного ножа. А эти чертовы каннибалы неплохо умеют метать разного рода острые предметы! Из раны сочилась кровь, насквозь пропитав собой рукав походной куртки. И перевязать-то некогда!
Хорошо хоть ранили меня в левую, а не в правую руку. Под пальцами ощущался приятный холодок револьверной рукояти. Превозмогая боль во всем теле, я с грехом пополам слез со стола, на который мне «посчастливилось» упасть.
Шайка людоедов копошилась в подвале этого здания, и, пронюхав обо мне, отрезала все пути к отступлению, пришлось уходить вглубь здания, пытаясь перехитрить врага. Поначалу получалось неплохо, — благо, когда у тебя под руками верные винчестер и кольт «Питон», ты становишься королем здешних улиц. У врага же были в основном самодельные копья и ножи, да у одного из людоедов имелся старенький охотничий дробовик. После Начала, во многих районах города начались проблемы с продовольствием и люди начали жрать себе подобных, порой охотясь на собственных соседей, как охотники в джунглях на дикого зверя. Сам Дьявол вряд ли знает, что потом становилось с людьми, попробовавшими человечину, но после этого, люди уже мало чем походили на людей. Скорее на зверей. Они сходили с ума, забывали свою речь, зачастую ползали на четвереньках, принюхиваясь к земле, очень быстро дичая. Одна из таких людоедских свор и гнала меня через весь офисный комплекс, а я изредка отстреливаясь, пытался убежать. В одном из залов пол провалился из-под ног, и я провалился вниз, роль «посадочной площадки» исполнил обычный компьютерный стол, не будь его, вполне возможно, я бы не собрал костей. А так ничего, живой же!
Ноги предательски зашатались, и я завалился на пол, потихоньку отполз в угол комнаты. Когда-то здесь шел ремонт — всюду валялись куски гипсокартона, у выхода стояла дюралевая стремянка, с потолка свисала разноцветная лапша из проводов. Я выдернул из кобуры Кольт, и принялся ждать. Ждать пришлось недолго. Принюхиваясь, из пролома высунулся один из охотников. Темная пакля волос на плешивой макушке, бледное лицо, исчерченное коричневыми дорожками струпьев и растянутый в злобном оскале рот, ощетинившийся частоколом из черных кривых зубов. Меня он заметил не сразу. Охотник, теперь ставший добычей для собственной жертвы, «споткнулся» взглядом о длинный ствол револьвера, направленный ему теперь точно между глаз.
Вот что вы чувствуете, когда убиваете человека? Как-то, пронесся слух, что один парень не смог пристрелить такого же людоеда и в итоге был съеден. Видимо он «искренне сочувствовал» своему врагу, даже, возможно пытался помочь, сам того не понимая, что остается для своего противника ходячим мясом, тупой скотиной, подлежащей убою. В итоге ею до конца своих дней и остался. В теперешнем мире или ты, или тебя — простая математика. Может и не виноват этот мужчина ни в чем, может просто так уж вышло, стал он таким в силу обстоятельств, и никакой он не плохой вовсе, но мне его не было жалко. Ненависть кипела в жилах, я уже чувствовал, как губы искривляются в злорадной ухмылке.
Читать дальше