Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Грудь огромной статуи Коринея вспыхнула розово-золотым светом. Мерцая, он усиливался с каждой секундой. Раздался полный восторженного предвкушения голос толпы. Свет становился все ярче и ярче, заливая площадь своим сиянием. Гайл видел, что лица многих собравшихся были мокрыми от слез.

В розоватом свете появилась женская фигура, одетая в белое платье, казавшееся обманчиво простым, пока Адамус не прошептал, что оно было полностью сделанным из бриллиантов и жемчуга. Фигура медленно вышла на платформу в виде гигантского золотого кинжала, пронзавшего сердце статуи: женщина, которую вот-вот объявят святой. Толпа издала восхищенный всхлип, так, словно исполнение всех их надежд и мечтаний зависело от нее одной. Они вновь вздохнули, когда женщина шагнула с золотого кинжала в пустоту и, воспарив в воздухе, проплыла примерно в шестидесяти футах над толпой к королевской ложе. Люди приветствовали этот простой трюк, на который был способен любой маг-недоучка, восторженными криками.

Адамус Посох моргнул, словно бы говоря: «наслаждайтесь спектаклем». Выражение лица Гайла оставалось осторожным.

Женщина проплыла мимо них. Ее руки были молитвенно сложены. Собравшаяся внизу толпа не отрывала от нее взглядов. Надеюсь, она надела свое лучшее белье. Поймав себя на этой мысли, Гайл взял свой разум под контроль. Насмехаться над этими людьми, пусть даже про себя, было опасной привычкой. Границы разума не являлись нерушимыми.

Женщина подплыла к императорскому трону, где сидевший в окружении своей свиты великий прелат Вуртер, Отец Церкви, чопорно встал, чтобы принять ее. Приземлившись, женщина опустилась на колени, сложив руки в смиренной молитве. Толпа издала приветственный крик, однако затем вновь затихла при виде поднятой руки великого прелата.

Адамус Посох потянул Гайла за рукав.

– Хотите смотреть дальше? – прошептал он.

Взглянув на Вульта, Гайл качнул головой.

– Хорошо, – сказал Адамус. – Внизу нас ждет хорошее скарло, и нам многое нужно обсудить.

Прежде чем уйти, Гайл позволил себе бросить долгий тяжелый взгляд на лицо императора, молодого человека, с которым они завтра встретятся лично. Используя магическое зрение, он приблизил свой взор, внимательно изучая правителя миллионов. Лицо Константа выглядело этюдом в тонах гордыни, зависти и страха, едва скрытым под маской благочестия. Гайлу стало его почти жаль.

В конце концов, какой реакции следовало ожидать от человека, чья мать только что стала живой святой?

Спустя сутки Гайл желал, чтобы последних нескольких минут его аудиенции в роскошном дворце никогда не было. Он, как всегда, оказался чужаком, вторгшимся в рай. Когда начал моросить дождь, он поднял свой воротник и стал прохаживаться по тихой тропинке. Его мысли витали далеко. Гайл выделялся, ведь он не был одет в роскошную одежду жизнерадостного цвета. В этом сезоне в моде преобладали яркие, вдохновленные Востоком наряды, и в саду повсюду сновали мужчины в одеяниях, напоминавших своим стилем военную форму. Приближался Третий священный поход, так что воинственный внешний вид вновь входил в моду, а затянутый в кожу Гайл выглядел подобно дрозду в клетке с попугаями. На поясе мага тоже висел меч, лезвие которого было острым как бритва, а рукоять – весьма потертой. Его морщинистое лицо, загоревшее в лучах пустынного солнца до темно-коричневого цвета, придавало ему на фоне бледных северян довольно зловещий вид. И тем не менее он старательно избегал встречи с кем-либо из бродившей по саду молодежи, несмотря на их лощено-жеманные манеры: каждый человек в этом саду был рожден магом и обладал способностью уничтожить отряд солдат силой мысли. Гайл тоже обладал такой способностью и при необходимости мог пустить ее в ход, однако смысла попадаться на драке с юным магом-аристократом в императорских садах не было.

В сад вошел Белоний Вульт и нетерпеливо махнул ему рукой.

Ладно. Великие дела начинаются с одного маленького шага.

При виде простого наряда Гайла мягкое лицо губернатора слегка скривилось. Сам Вульт был одет в расшитую серебром мантию из синего шелка. Воплощение элегантного мага. Гайл знал Вульта давно, уже несколько десятилетий, и тот выглядел всегда неизменно безупречным. Белоний Вульт, губернатор Нороса именем Его Императорского Величества. Другие знали его как предателя из Лукхазана, генерала норосских мятежников, служившего теперь империи на высоком посту.

– Неужели нельзя было хотя бы набросить чистую тунику, Гурвон? – осведомился Белоний. – Мы предстанем перед императором – и, что более важно, перед его вновь канонизированной матерью.