Алексей Пехов - Эринеры Гипноса

Я сжал плечо Хэл, и ее вновь напрягшееся было тело расслабилось.

Заскрежетали гвозди, с трудом выходящие из пазов. Повеяло упоительным ночным воздухом, в котором смешивался запах жирной, разрытой земли, перегара и далекой зеленой листвы. В лицо ударил свет.

– Гляди, двое, – прозвучало над нами хрипло, сменяясь надсадным кашлем.

– Ну, видно, зарезал обоих, – отозвался лениво второй гробокопатель. – И уложил вместе.

– У девки браслет. Золото. И камни. Дай фонарь.

Белый свет ударил мне в лицо. Минимальное, едва ощутимое воздействие, и рука выкопавшего нас дернулась. Послышалось ругательство, звон разбитого о камень стекла, потянуло горячим запахом разлитого масла.

– Дуй за запасным! – рявкнул второй голос. – Я здесь в темноте шариться не собираюсь.

– Да как ты потом это место найдешь?

– Тут и других полно. Ну, пошевеливайся!

Тяжелые шаги протопали по краю ямы, тонкой струйкой посыпалась земля, забарабанив по нашей одежде. И через несколько секунд все стихло.

– Вставай. – Я открыл глаза и подтолкнул Хэл.

Она проворно вскочила и тут же пошатнулась, хватаясь за меня. Тусклый свет узкого серпа луны облил ее с головы до ног. Мне хватило одного беглого взгляда, чтобы понять – более нелепого одеяния я в жизни не видел. Многослойная черная юбка топорщилась кружевными оборками, туго стянутая талия, пышные рукава пузырятся на плечах, а от локтя до кисти плотно обхватывают руки, воротник широким ошейником подпирал подбородок. Но при этом в откровенном вырезе видна полуобнаженная грудь в ореоле мелких кружев – ослепительно-белая кожа в контрасте с темной тканью.

– На себя посмотри, – фыркнула Хэл в ответ на мой насмешливый взгляд, оперлась обеими руками о край ямы и, ловко подпрыгнув, уселась боком. Перед моими глазами мелькнули две стройные ноги в тонких кружевных чулках с тряпичными розами на резинках. Затем ученица выпрямилась во весь рост, оглядываясь.

Я следом за ней выбрался из могилы. Таинственный недоброжелатель не стал утруждаться и закапывать нас глубоко. Сейчас на открытом пространстве все недавние тягостные предчувствия рассеялись, страх ушел, уполз под землю и затаился там. Я снова чувствовал себя свободным.

Вокруг простиралось бесконечное поле, изрытое ямами. Кое-где мелькали тусклые огоньки, слышался приглушенный скрежет лопат. Черными монолитами возвышались памятники. Покосившиеся, относительно новые и совсем древние.

По небу медленно скользили длинные облака, словно невидимый атлант тянул на себя полосы грубой серой ткани, а те никак не заканчивались. Вдали виднелось здание, но разглядеть, что оно собой представляет, пока было невозможно.

– Где мы? – тихо спросила Хэл.

– Мир дэймоса. А это его кладбище.

Я стянул шейный платок, затянутый на горле шелковой удавкой, и бросил его в яму.

– Это были химеры? Те, кто выкопали нас? – Ученица наклонилась и оборвала нижний волан на юбке, затем без жалости избавилась от гротескных рукавов.

– Да. Конечно. – Я сбросил узкое пальто из черной шерстяной ткани, сковывающее движения, за ним пиджак, жилет.

– Когда они вернутся и не найдут нас, то что? – Хэл выдрала из волос тонкую вуаль, вытрясла горсть шпилек.

– Решат, ошиблись местом. Или нас забрали другие. – Я расстегнул верхнюю пуговицу темной рубашки, снял запонки, закатал рукава и понял, что наконец могу нормально дышать.

– Другие?

Я указал на огни, плавающие в темноте.

– Они тоже выкапывают тела? – Моя гурия внимательно наблюдала за этими тусклыми светляками, но ни один из них пока не двигался в нашу сторону.

– Похоже на то. – Я подал ей руку и повел за собой, прочь от разрытой ямы.

В своем растерзанном одеянии, с взлохмаченными светлыми волосами Хэл напоминала растрепанную куклу, которую достали из пыльной коробки.

– Зачем?!

– У меня две версии. Первая. Дэймос, которому принадлежит это кладбище, решил исправить ошибки прошлого. Поэтому теперь могилы-метки стираются из его мира.

– У тебя тоже бродили калибаны, убирающие следы былых преступлений? – Она остановилась, крепко держась за мою руку, сняла неудобные туфли, отбросила в сторону и дальше пошла босиком.

– Нет. Летали куреты с лавровыми ветвями.

Ученица покосилась на меня, совершенно справедливо не поверив ни единому слову, но не стала комментировать. Прекрасная особенность, которая мне очень нравилась в ней, – не вытягивать ответы, когда собеседник действительно не хочет отвечать.