Крис Райландер - Загадка для гнома [litres]

Капитан Вонюченожка была абсолютно уверена, что сможет высадить нас на берег всего в трёх километрах от Чумикана, используя в качестве ориентиров только настенную карту советской эпохи, солнце, звёзды и горизонт.

Я очень надеялся, что она не ошиблась, пока вытягивал приманку, чтобы потом собрать свои вещи в каюте и присоединиться к остальным на верхней палубе. Раньше я никогда не покидал Америку, и мне не терпелось впервые взглянуть на чужой берег.

Внезапно кончик удочки нырнул в океан. Сначала я решил, что приманку подхватило течением или корабль изменил скорость. Но затем кончик дёрнулся ещё несколько раз, и мне стало совершенно ясно, что с другой стороны за него дёргает кто-то живой.

Я бешено принялся сматывать леску, сам удивляясь своему восторгу.

Моя добыча почти не сопротивлялась, поэтому я продолжал наматывать леску. Иногда удочка дёргалась, но скорее под собственным весом. Спустя несколько минут на глубине приблизительно трёх метров показалась зелёная рыбка. Крючок вцепился ей в губу, и вся она была едва ли больше наживки.

– Свежатинка на ужин! – воскликнул я вслух, репетируя то, как сообщу об этом своим спутникам, когда взойду на верхнюю палубу с рыбой в руках. Вот они удивятся. Все эти недели, проведённые в море, мы питались в основном вяленым и консервированным мясом, тушёнкой, беконом и венскими сосисками.

Но когда между рыбой и поверхностью моря оставалось каких-то полметра, из глубины проступила огромная тень. Она выросла быстрее, чем я успел сообразить что-либо.

Я всё ещё держал в руках удочку, когда появилась гигантская акула. Она раскрыла пасть и заглотила мою рыбку одним махом. Один из стеклянных чёрных глаз зверя сверкнул на солнце, прежде чем огромная туша развернулась и нырнула в глубину.

Леска начала разматываться, и до меня дошло, что огромная акула заглотила наживку вместе с рыбкой. Я вцепился в удочку изо всех сил, она выгнулась дугой, катушка так бешено вращалась, что казалось, она вот-вот задымится.

Но затем леска замерла. Видимо, акула ушла на максимальную глубину.

Я стоял на корме, перегнувшись через перила и уставившись в прозрачную глубину синего моря, видного в кильватере. Леска отвесно уходила вниз, как будто акула находилась прямо под паромом.

Внезапно натяжение ослабло, леска всплыла на поверхность и теперь покачивалась на волнах, образуя петли и кольца. Я несколько раз крутанул катушку, но леска по-прежнему прибывала.

Сначала я решил, что акула, должно быть, просто выплюнула наживку или перекусила блесну. Но в таком случае натяжение ослабло бы гораздо резче. А всё происходило плавно, как если бы… акула плыла обратно на поверхность.

Эта мысль пришла мне в голову не сразу. Точнее, когда в толще воды показался заострённый нос и я увидел широкую улыбку, усеянную треугольными зубами. Всё это неслось вверх с немыслимой скоростью.

Двухтонная зверюга кинулась на меня, наполовину вывалившись на паром, в тот самый момент, когда я попятился и грохнулся на палубу. Её острые как бритва шероховатые зубы клацнули в полуметре от меня.

Только гном мог умудриться угодить акуле в пасть, находясь на корабле.

Но прежде чем зверюга дотянулась до моих ног, океан под её хвостом вскипел. Внезапно акулу подбросило высоко в воздух. Её хвост был зажат в челюстях морской твари, которую я распознать не смог.

На занятиях по монстрологии у нас была лекция про морских обитателей, но эта тварь не подходила ни под одно из описаний, что мы изучали.

У неё было две головы. Обе они вцепились в пятиметровую акулу и с лёгкостью разорвали её пополам. Китообразная туша всё ещё продолжала подниматься из воды, и, к своему ужасу, я осознал, что она может запросто проглотить всю нашу лодку.

Как будто по сигналу, я резко взмыл в воздух.

Весь мир превратился в мешанину тёмной воды, голубого неба, облаков и нашего корабля, крутящегося в водовороте, как огромный пропеллер.

А затем моё лицо столкнулось с холодной поверхностью моря. Зрение затуманилось, когда морская вода обожгла глаза и хлынула в мою глотку солёной горечью. У меня перехватило дыхание, когда лёгкие обожгло ледяной водой. Казалось, она поглотила меня изнутри.

Моя одежда промокла, и естественная плавучесть исчезла, поэтому я начал погружаться в пучины Охотского моря. Холодная вода парализовала меня и лишила способности сопротивляться.

Свет померк.

Тёмные тучи наплывали на моё сознание. Я умру так же, как и мой топор Кровопийца: в водяной могиле на дне моря. «Вполне справедливо», – подумал я, ведь я сам отправил его туда. Но меня хотя бы не бросал за борт лучший друг. В этом смысле моя гибель была гораздо лучше, чем его. И я наверняка не заслужил такой щедрости.