Джастин Колл - Мастер печали [litres]

Толпа ответила одобрительными возгласами, и Содар остановился. Он знал, что увидит, если оглянется. Ему уже столько раз приходилось на это смотреть!.. Крестьяне наберут камней, и тут же начнется Разрушение.

Лана с Кельгой уже покинули площадь и шли через деревню на восток. Содар вновь последовал за ними, держась на таком расстоянии, чтобы не вызывать подозрений. Толпа за его спиной торжествующе ревела, заглушая крики Туора.

– Изничтожим скверну! – проорал кто-то.

– Отродье Кеоса! – подхватил другой.

– Кру-ши кос-ти! Кру-ши кос-ти! – хором рычала толпа.

Содар заставил себя сдвинуться с места и зашагал вперед, стараясь не обращать внимания на отдельные голоса и не думать о том, кому они принадлежат. Вскоре это уже не составляло труда, потому что все они слились в сплошную смертоносную какофонию за его спиной, и тогда-то до его слуха донесся совершенно новый звук, пронзительный и настойчивый. Это плакал младенец – от голода, страха и одиночества.

Потерпи немного, малыш. Я уже близко .

Лана неподвижно лежала на краю прогалины и, дыша глубоко и размеренно, делала вид, будто крепко спит. Справа от себя она видела Кельгу: согбенный силуэт старухи чернел на фоне усыпанного звездами неба. Она бродила туда-сюда, то и дело бросая взгляд на сверток, лежащий у зарослей терновника, но Лану беспокоило не это – старуха явно нервничала.

Поначалу она думала, что женщина попросту хочет ей помочь. Оно и понятно: Лана родила дочь всего месяц назад – слишком короткий срок для знающей, чтобы возвращаться к обязанностям повитухи. Но, пусть ее организм и не окончательно оправился после родов и для жатвы она оставалась еще слишком слаба, на то, чтобы проследить, как погибнет сын Кеоса, сил ей вполне хватало. Все, что от нее требовалось, – дождаться, когда явятся звери Чащи, привлеченные криками младенца и запахом крови, пропитавшей его одеяло.

Однако Кельга настояла на том, чтобы пойти в лес вместе с ней, и это было более чем странно. Не потому, что Кельга старая и немощная – эта карга совершала ритуалы, от которых остальные знающие падали в обморок, – но потому, что Кельга – эгоистичная одиночка, которой ни до кого нет дела. Может, из-за ее скверного нрава знающая госпожа Кьяра и отстранила ее от жатвы?

Как бы то ни было, Кельга предложила сопровождать Лану и даже вызвалась первой нести караул. Лана пыталась отказаться, но спорить со старухой оказалось делом безнадежным.

Однако Лана не заснула. На лес опускалась ночь, и чем темнее становилось, тем беспокойнее вела себя Кельга. Наконец старуха замерла, привалившись к дереву. Лана, укрытая толстыми одеялами, дрожала от холода.

Время шло. Облака не спеша проплывали над лесом, и Лану охватил безотчетный страх. Что-то было не так. Она затаила дыхание, прислушиваясь к звукам Чащи. Силуэт Кельги почти слился с темнотой. Лана не могла понять, чего именно она боится, поэтому сделала то, что всегда делала, когда ей было страшно: она приготовилась. В одной руке она сжала грибные споры, в другой – свой нож для жатвы, тот самый, что вонзила в череп Эген.

Вдруг она услышала тихий хруст веток и шелест листьев – кто-то подкрадывался к ней сзади. Тут до Ланы дошло, что Кельги на прежнем ее месте больше нет.

– Зачем прикидываешься, будто спишь?

Повисла тишина.

– Потому что чую смерть, – чуть слышно ответила Лана.

– Страшиться того, чего не понимаешь, – это мудро, – прокаркала старуха. – Но смерти никому из нас не миновать.

– Так ты пришла для того, чтобы ускорить мою?

Карга скрипуче рассмеялась, и Лану затрясло от страха. Она приготовилась к нападению.

– Зря ты не позволила мне забрать ребенка, – проскрипела Кельга.

Лана переменила положение тела. Она несколько мгновений размышляла над словами старухи – и вдруг все поняла.

– Так ты – дочь Кеоса. Прислужница смерти. Значит, слухи о расколе… все это правда.

– Я не прислужница, – спокойно ответила Кельга. – Смерть – моя тень. Он следует за мной повсюду. И сейчас он здесь, чтобы забрать дитя.

Мальчик уже не плакал, – видимо, усталость наконец взяла свое и он заснул. Лана бросила взгляд туда, где он лежал.

– И тебя.

Кельга нанесла удар с такой силой и быстротой, что Лана едва успела отпрянуть в сторону. Клинок, направленный ей в грудь, вошел глубоко в плечо. Лана извернулась и бросила Кельге в лицо зажатые в кулаке споры.

Старуха завизжала и отшатнулась, царапая щеки и глаза костлявыми пальцами. Но споры быстро сделали свое дело, и через несколько секунд она затихла. Лана с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, побрела в центр поляны. Кельга больше не опасна – споры, попавшие ей в горло, мгновенно прорастут, забьют трахею, и старуха задохнется, – так что можно осмотреть рану, благо ночь лунная.