Виталий Храмов - Темные тропы [litres с оптимизированной обложкой]

Ведя руку, на которой не хватало пальцев, от паха – обратно, наткнулся на поясе на что-то, от чего в голове вспыхнуло: «Как надену портупею – всё тупею и тупею!» Этот предмет был мне знаком. И ещё я знал, что вот тут должно быть… Не знаю – что. Тем более что этого – не было. А вот на спине было. Предмет был мне не знаком, но разом – и привычен. Почему я это назвал «дежавю»? Что это – «дежавю»? Не важно!

Важно, что в руке моей был предмет, который я опознал как оружие. И называлось это оружие «штык». Разом – удивляющий, незнакомый и – привычный. Полоса заточенного металла, удобная ручка с кольцом. Рука одновременно и не знала, что делать с ним, но и одновременно – делала привычные движения.

Что-то почувствовавший палач повернулся. Глаза его округлились на удивлённом лице. Привычным, но не получившимся из-за «деревянного» тела движением убиваю его. Кровь из горла хлещет, как из крана. Не знаю, что это – «кран», но кровь бьёт именно так – как из крана.

Не знаю также, что на меня нашло? Почему я поступил именно так? Но я припал к этому «крану». И стал, захлёбываясь, глотать эту горячую терпкую вязкую жижу с железным привкусом. В глазах – вспышки, искры, пятна. В них – какие-то смутные картинки.

И вдруг – всё пропало. Перед лицом летит серый пепел. Палача – нет. Куда он делся? Недолго я думал над исчезновением этого больного садиста, нелюдя (вдруг для себя я понял, что об этом маньяке знаю больше, чем о самом себе). Не долго – потому что сразу череда событий заставила думать о себе, а не об исчезновении палача.

Во-первых, мне стало очень плохо. Меня стало ломать и корёжить.

«Отпусти его! – прозвучало в моей голове. – Тебе не нужна такая чёрная душа!»

Не понял, кто это сказал, не понял – что сказал, не понял – что надо делать… Я лишь открыл рот, из которого вырвался клуб белёсо-сизого дыма, как после сильной затяжки… чего, интересно? Не интересно. Дым этот соткался на долю мгновения в образ палача. Образ этот поднял голову, взглянув вверх, и – растаял.

«Не нужны они мне! – подумал я. – Пусть валят!»

И тут же – забыл обо всём этом. Потому как та горячая волна, что прокатилась по моему телу, заставив его биться, ритмично, как метроном, грохоча сердцем, вызвала обильное кровотечение сразу изо всех ран на этом чужом мне теле, в которое я был заключён, как пожизненный узник в одиночную камеру.

И словно этого мало, на меня рухнул… Мир. Всеми ощущениями. Звуками, тактильными, болевыми, запахами, собственной вонью, цветом и красками, ощущениями пространства, жизни.

Я бы упал. И переждал бы эту бурю во мне, но ведь вместе со звуком пришло и понимание, что рядом идёт бой и кто-то дико, отчаянно кричит, прося помощи, спасения.

Потому каким-то автоматом (что это – «автомат»? – не знаю) готовлюсь к бою. Осматриваю себя. М-да! Хотел бы сказать, что бывало и хуже. Но – не бывало. Ладно, что уж теперь?! Ищу оружие. Штык на место – короток. Топор – самое длинное, что имелось.

Пытаюсь идти. Сильно припадаю налево. У меня ещё и одна нога короче другой! И не сгибается полностью. А правая рука не разгибается. Повезло, однозначно!

Выбираюсь на гребень. Вижу, что несколько «дружков» палача гоняют рыжеволосую девочку. Да и хрен бы с ней, но на руках у девочки свёрток, в котором только полный дубина не признает ребёнка. А вот это уже – за гранью моего понимания. И моего равнодушия. Иду. В атаку.

Ну как иду в атаку? Ковыляю.

– Бродяга! – кричит один отморозок, разворачиваясь на меня с какой-то радостью, – бежит навстречу, сразу забыв о рыжей.

Бродяга я, бродяга! Ковыляю кое-как. Как настоящий бродяга. Откуда? Куда? Не знаю. Не важно же!

Не знаю – почему, но я знал, что именно он собрался делать, как бить, как замахиваться, куда целиться. Если бы не деревянное тело, скованное, как стянутое жгутами, было бы проще. Но и так – увернулся, подрубил ему ногу своим топором, ещё один замах топора – голова его лопается.

Не знаю – почему, но на меня опять нашло. Не смог сам себя удержать – припал к сводящей с ума крови.

Как раскалённая, расплавленная сталь под высоковольтным напряжением, она потекла по пищеводу. Стало нестерпимо ярко, меня разрывало изнутри, распирало.

И так же быстро, как и в прошлый раз, всё закончилось летящим перед лицом пеплом сигаретным. И дым сигаретный – изо рта, сложился на долю мгновения в образ убитого мною, развеялся.

Я встал, посмотрел на застывших «дружков» этого мерзопакостника. Шагнул к ним. И они – побежали. Кто куда! Но – врассыпную. Чтобы я гарантированно смог догнать только одного, если побегу преследовать. Вроде испугались, но мозги не отказали. Будем посмотреть!