Джентри Ли: Приливы Темного кристалла [litres]

– Разумеется, – ответила Оника. – Посмотрим, что получится увидеть.

Оника встала, выбрала из сотни свисающих с балки вязанок с травами одну и прижала ее к углю, светящемуся белым в маленьком очаге. Когда вязанка загорелась, Оника ее погасила, и по каюте тонкой серебристой линией потянулся дым. Уложив вязанку в каменную чашу, она поставила ее в центр стола. Оника села за стол напротив Найи, положила на стол руки ладонями вверх и пошевелила пальцами, приглашая Амри и Кайлана взять ее за руки. Найя тоже взяла их за руки, и все четверо соединились в общий круг.

– Закройте глаза, – сказала Оника. – Откройте ум. Так же, как когда сновидятся, только на этот раз не для просмотра прошлого. Ощутите связь между нами. Через сердце, которое бьется в груди мира. Через голубой огонь, который течет в наших гельфлинговых телах. Через землю. Через ветра. Через воду. Через огонь.

Амри закрыл глаза. Задача была несложной. Однако сновидеться с кем-то незнакомым было непросто. Он постарался успокоиться и расслабиться. Напомнил себе, что, хотя он только недавно познакомился с Оникой, Тавра ей доверяла, – причем настолько, что привела их к ней, а не к собственной матушке. Амри глубоко вдохнул и выдохнул. Он не осознавал, что его ладонь взмокла, пока Найя не сжала его руку, чтоб подбодрить.

Оника снова заговорила, теперь ее голос звучал ниже, словно стал зловещим перед бурей.

– Каждый из вас может задать один вопрос, – сказала она, и он не понял, прозвучал ли ее голос вслух или у него в голове. – Тра ответит так, как посчитает нужным.

И началось сновидение.

Оно было подобно песне без звука. Обмену знаковыми взглядами с закрытыми глазами. Ощущение понимания другого гельфлинга просто в силу знания . Связь, возникшая в соединении двух умов без единого произнесенного слова. На этот раз умов было больше. На этот раз вместе соединились Амри и Найя, Кайлан и Оника, и даже Тавра примкнула в своем паучьем теле. Он ее чувствовал – можно сказать, видел – своим внутренним взглядом: прекрасную, величественную серебрянку с серебристыми волосами.

Мир накренился, как будто корабль опрокинулся, и Амри крепко сжал руку Найи. Дело было не в море под кораблем; Амри охватил волнующий трепет, который он обычно ощущал, спрыгивая с уступов пещер Грота. Мимолетное предощущение опасности, обернутое уверенностью.

«Спрашивайте» , – сказала Оника. Или, может, это была вовсе не Оника.

Никто не решался быть первым. Оника сказала, что каждый из них может задать один вопрос. Спросить о чем-то Тра, их мир, давший им жизнь. Амри понятия не имел, о чем спрашивать, кажется, и другие тоже.

Кайлан заговорил первым: « Наша весть достигла Ха’рара? Видели ли гельфлинги этой местности, столь далекой от дерева, видение, которое я вшил в лепестки?»

Внезапно они полетели.

Высоко над укрывшим побережье туманом, который теперь выглядел опустившейся на берег волнистой накидкой из серебристого меха или перьев. На всем протяжении туманного берега виднелись горы, которые с морской стороны были зелеными, а с другой – белыми. Амри по-прежнему ощущал в своей руке руку Найи, которая теперь тесно прижималась к нему, так же как и он к ней. Он не видел ни ее, ни Кайлана, ни Оники или Тавры. Он даже себя не видел, когда подхвативший порыв ветра понес их на север к сияющему белому свету, который, словно звезда, светился на горизонте. В крепких объятиях ветра они неслись к этому свету, словно верхом на одном из множества тысяч розовых лепестков Священного дерева…

Нет, они ими и были. Они были лепестками, скопления которых наперегонки волнообразно мчали по небу. Они оказались в памяти розовых лепестков, разлетевшихся со Священного дерева Грота. Тех самых лепестков, в которые Кайлан с помощью волшебной фирки вшил послание, для того чтобы их рассказ о предательстве скексисов разнесся везде и как можно дальше.

Но по мере удаления от юга горы расступились влево и вправо – на запад и на восток, – похожие на размах крыльев из граненого льда и кристаллов, защищающих заснеженное поселение, состоящее из домов с соломенными крышами, между которыми вились каменные тропинки.

«Лепестки все-таки долетели до Ха’рара, – произнес Кайлан, чей бестелесный голос был всего лишь звуком на фоне ветра и света. – Наше послание…»

Лепестки были везде. Яркие и розовые, они лежали на чистом белом снегу. Пенились в разбивающихся о причал волнах Серебряного моря. Украшали купольные крыши домов серебристых гельфлингов. Танцевали на каменных улицах и плыли по холодным рекам, снующим под мостами и переходами, устремляясь к северному берегу. Каждый вапра из Ха’рара, прикоснувшись к зачарованным лепесткам, становился свидетелем видения Кайлана и слышал вшитое в лепесток послание.