Глен Кук - Гнев королей [книги 6-8] [сборник litres]

Из укрытия появились его солдаты, и группа внизу остановилась. Они оказались в меньшинстве, а прямо позади них был Су Шэнь.

Шикай уставился на них. Су Шэнь был прав – трое оказались легионерами.

Группа выстроилась черепахой, готовая к бою. Солдаты Шикая окружили их, и те рухнули наземь.

Шикай вдруг ощутил в воздухе нечто похожее на электрический разряд.

– Ложись! – взревел он. – Всем на землю!

Он мысленно потянулся к своему волшебному мешку с защитными заклинаниями.

В небе возникло нечто вроде огромной черной подошвы сапога, и она быстро опускалась. На мгновение Шикай представил себя жуком, которого через мгновение раздавят.

Он привел в действие заклинание, и воздух заполнил скрежет тысяч гигантских точильных камней о сталь, затем треск миллиона крошечных хлыстов. Подняв взгляд, он увидел, что сапог исчез.

– Спуститесь туда и порежьте этих людей на части, прежде чем они снова оживут! – прогрохотал он.

Шикай не стал ждать, пока исполнят его приказ. Закрыв глаза, он вновь погрузился в мир заклинаний. Поймав одно, он представил, будто швыряет копье, нарисовав большую мишень на карте с крепостной стены.

Над безоблачной пустыней прокатился гром, вспышка молнии заслонила солнце. Шикай открыл глаза. Над пустыней плясали тысячи песчаных вихрей, подобно обезумевшим пьяным танцорам, часто сталкиваясь и падая. Несколько минут спустя послышался отдаленный грохот, и Шикай улыбнулся под маской.

– Это научит вас лишний раз не высовываться.

Он подождал еще несколько минут, напрягая чувства тервола, но ничего не произошло. Похоже, враг был достаточно напуган.

«На время, – подумал он. – Всего лишь на время».

Он вернулся к своим.

– Стоило бы сжечь тела, – сказал он Су Шэню. – Но, похоже, нам не хватит дров.

Тервола кивнул, не обращая внимания на мрачный юмор. Почти ровесник Шикая, он был из представителей старой гвардии, которых отправил в изгнание лорд Го. Он тоже помнил эксперименты Принца-Дракона. Мертвецы могли воскресать раз за разом, привлекая на свою сторону собственных врагов. Им нельзя было позволять выигрывать сражения – с каждой победой они становились сильнее.

– Отправь этих троих обратно в крепость, – сказал Шикай, показывая на мертвых легионеров. – Попросим того некроманта, про которого говорил Лунью, вызвать их тени.

Внезапно у него зашевелились волосы на затылке, и он подобрался, готовый к новой опасности, но ничего не произошло. Он задумчиво кивнул, поняв, что за ним кто-то наблюдает.

Поднявшись на холм, он взглянул на восток. Где-то там, посреди пустыни… Он всмотрелся в поднятую отступающими врагами пыль, представляя направление их движения.

Там? Окутанный маревом бугорок на горизонте? Он сориентировался по карте. Да. Бугорок торчал в точности посередине подозрительной местности.

– Не стоило тебе высовываться, приятель, – пробормотал Шикай. – Теперь мы тебя видим. И подойдем, чтобы разглядеть получше.

Поднялся ветер – резкий, горячий и сухой. Поднятая им пыль вгрызалась в кожу, словно наждачная бумага, но лорд Сыма Шикай не обращал на нее внимания. Он стоял на холме, словно крепкая маленькая статуя, и ничто не могло сдвинуть его с места. Глаза его задумчиво щурились под маской.

Женщина шла следом за мужем по коридору замка Криф, королевского дворца в Воргреберге, столице Кавелина, одного из Малых королевств. Поступь ее была медленной и тяжелой – кто-нибудь не особо вежливый мог бы сказать, что у нее утиная походка. Женщина была на последних неделях беременности и, казалось, полностью ушла в себя. Заметив, что отстает от мужа, она ускорила шаг. Муж остановился, слегка нахмурившись.

– В чем дело, Непанта?

– Что? Нет, ничего.

– Ничего? Не верю. Ты постоянно о чем-то думаешь с тех пор, как мы здесь. Все время бродишь надутая, словно наелась кислых яблок. – Он взял ее за подбородок и взглянул в потупленные карие глаза. – Ну же, очнись.

Непанте было сорок с небольшим. Ей немало пришлось пережить, но ее длинные волосы цвета воронова крыла лишь слегка тронула седина. Фигура уже не была столь хрупкой, как в девятнадцать лет, но и толстой ее нельзя было назвать. На лице ее не отразились все те трагедии, что преследовали Непанту всю жизнь, – лишь глаза выдавали глубоко затаившуюся тоску.