Алексей Васильев - Алый камень

Сир Нолан вел под узду своего коня, попутно пытаясь понять, как стать невидимым. Не то чтобы он боялся – просто он не страдал от нехватки чувства самосохранения. «Даже если рассуждать логически, – думал сир Нолан, – если до форта доберется лишь половина… Нет!» – прервал сам себя рыцарь. Многочисленные сражения научили его одной простой истине: вредно думать перед битвой. Мысли рождают сомнения, сомнения на поле боя – смерть.

Сир Нолан всегда старался полагаться на три вещи: опыт, интуицию и удачу. Третье иногда давало сбои, но первое и второе редко его подводили. Сир Нолан оглянулся на группу священников, одетых в синие робы с вышитой белой звездой: «Да хранит нас Небесный Отец, пусть его молнии сделают наши мечи острее, пусть обернемся мы его ураганом, пусть…»

Многие пехотинцы и рыцари обступали их и слушали, внимая каждому слову. Сир Нолан ни в коем случае не сомневался в силе и могуществе Небесного Отца и его верных служителей, но считал, что человек сам вершит свою судьбу. Молнии не сделают меч острее, только точильный камень и умелый кузнец.

Занятый такими мыслями, сир Нолан сам не заметил, как дошел до своей палатки. Оруженосец подхватил узду и отвел коня. Рыцарь окинул взглядом свою палатку – все стало донельзя уютным: его спальный мешок, который он был готов сжечь еще вчера вечером, походный столик, о который он однажды споткнулся, – все эти вещи вдруг стали необыкновенно приятными и дорогими, но сир Нолан был рыцарем, он знал, что такое долг, и этот долг звал его на место сбора.

Он посмотрел на своего оруженосца, с нетерпением натягивавшего кольчугу. Сир Нолан понимал его чувства: когда-то и он был семнадцатилетним юнцом, жаждущим отличиться на поле боя, но ощущение смутной тревоги беспокоило его.

– Дай помогу, – сказал сир Нолан, увидев, что его оруженосец запутался в креплениях кольчуги. Он подтянул лямку и положил крепкую руку на плечо юноши.

– Джон, держись меня. Не надо лезть на рожон.

– Ни в коем случае, господин, – ответил парнишка, голубые глаза которого сверкали задором.

– Джон, я понимаю, что мои нравоучения тебе уже порядком надоели и ты уже видишь себя рыцарем, но надеюсь, что ты помнишь, что…

– «Мертвые оруженосцы не получают рыцарства», я помню, господин, и постараюсь держаться за вашей спиной.

– Нет, – ответил сир Нолан с грустной улыбкой, – я просто хотел пожелать тебе удачи. Пусть хранит тебя Небесный Отец!

– Так вы же в него не верите? – спросил со смехом Джон.

– Учти, если тебя услышат Его служители, останешься без учителя, – рассмеявшись, сказал сир Нолан, вручая Джону меч. – Твой отец был моим другом, Джон. Он бы гордился тобой!

– Благодарю, – ответил юноша, принимая меч.

Сир Нолан и Джон вышли из палатки.

Через полчаса на отведенном месте стояла ровным строем, блистая сталью под лучами солнца, первая конная рота. Ее позиция была на поле, до вражеского замка ее отделяла одна лига. Отряд лучников Йорефа расположился за холмом, что высился рядом с крепостью. Сир Ульф вместе с его людьми ждал сигнала.

Капитан Густав, сейчас особенно похожий на усатого медведя в доспехах, объезжал ряды рыцарей.

Необходимо сказать, что первая рота была лучшей конной частью королевской армии. Она находилась в непосредственном подчинении у доверенных лиц, тех, кого король называл своими советниками. Первая конная всегда была на острие атаки: каждый рыцарь этой роты стоил двух-трех из других рот.

Командиром роты мог быть лишь тот, кто не только прекрасно владел мечом, но и обладал не менее острым умом, человек с железной волей и храбрым сердцем. Именно таким был капитан Густав. Он всегда возглавлял роту лично, несясь впереди нее, вдохновляя людей собственным примером.

Этот раз не стал исключением. По команде горна рыцари припустили лошадей, те перешли на рысь. Сир Ульф вместе с его отрядом отделился от общего строя и поскакал прямиком к форту. С ними двигалось несколько телег с сидящими в них лучниками и небольшими таранами, представлявшими собой обтесанные бревна с металлическим наконечником на конце.

Сир Нолан ехал в середине третьего ряда. Тяжелый доспех давил на тело, стеснял грудь и плечи. Неприятное ощущение в животе и волнение прошли. «Слышать топот еще пятидесяти рыцарей и их коней и знать, что ты едешь туда не один, уже приятно…» – думал сир Нолан, пока полсотни рыцарей выходили на позиции для атаки. Как часто бывает с людьми на войне, сознание уступает инстинктам. Один из них – слушаться приказов, от выполнения которых зависит твоя жизнь и жизнь твоих людей.