Вера Порет: Дары Богов

Четыре года назад Ксант выбрал вечную жизнь и словно сам себя обрёк на вечные муки. С наступлением мира провинции понадобился талисман, который бы дал гарантию, что зло обойдёт эти земли стороной. Ксант не влезал в политику, эту обязанность за него выполняли советники. Он лишь подписывал какие-то документы и, если требовалось, позволял совету собираться в своём дворце. Правда, в последние года два такой необходимости не возникало.

Роскошь, обстановка дворца, лесть советников давно опостылели. Жизнь превратилась в череду однообразных дней. Каждый месяц советники присылали ларец с монетами и диковинками, и каждый раз к нему прилагалось письмо, где в самых красочных формах они благодарили своего правителя за то, что он дарует провинции благоденствие, мир и обильные урожаи. Благодарственные письма уже не трогали, и Ксант давно престал их читать: в тот год, когда пропала Биргит.

Эта авантюристка не давала ему покоя с самого знакомства, но тогда между ними стояло огромное препятствие: она была возлюбленной его лучшего друга Падира. С ним он прошел войну, сражаясь плечом к плечу. Падир пал в последнем бою. Биргит никак не могла смириться с потерей жениха и долго его оплакивала. Через год после трагедии Ксант попытался завладеть её вниманием, но она отвергла его и попросила остаться друзьями.

Биргит любила путешествия, её натура требовала приключений. Она уходила то на месяц, то на два, исследовала пещеры, леса, сражалась с разбойниками. Иногда путешествовала одна, но чаще брала с собой верных слуг. Куда бы ни уходила, и как бы долго ни длилось её путешествие, она всегда возвращалась. Всегда. Но в последний раз она не вернулась. Вот уже больше года о ней не было никаких вестей.

В зал вошёл Тобо, поклонился и произнёс:

– Мой господин, вы звали меня?

– Да, – сказал Ксант, – отправляйся в Раафу, купи кухарку. Только не позволь этому старому прохвосту снова одурачить тебя. Я устал от пресной стряпни.

Пару дней назад пришлось вышвырнуть из дворца повара: тот позволил себе резко высказаться об одной размалёванной девке. Может, слова старика и были правдой, но требовалось соблюсти приличия и выставить на улицу слугу, посмевшего нахамить женщине своего хозяина. Саму эту стерву следовало отправить туда же. Еду стряпала горничная, старуха, которая постоянно забывала добавлять в пищу соль и специи.

– Конечно-конечно, как пожелаете, – лепетал управляющий.

Рабство в Эилфире было отменено три года назад. Ксант сам подписал указ о его отмене, потому что об этом просила Биргит. Он понадеялся, что столь великодушный поступок смягчит её сердце, но этого не произошло, и кроме благодарности он больше ничего не получил.

– В прошлый раз Тоффи продал тебе повара, который не умел держать язык за зубами. В этот раз не позволь обвести себя вокруг пальца.

– Конечно, как скажете. Выберу лучшую кухарку!

Управляющий ждал дальнейших указаний.

– О чём говорят в городе? – спросил Ксант.

– Говорят, что в Ормидане беспорядки. Всякие лиходеи нападают на деревни.

– Они пересекли границу?

– Нет, я об этом не слышал.

– Тогда пусть о них правитель Ормидана заботится, – заключил Ксант, а после спросил, какие слухи ходят о Биргит.

– Её давно никто не видел, мой господин. Народ поговаривает, что она отошла в небытие.

Ксант жестом отправил управляющего прочь, подпёр щеку кулаком и снова вернулся к раздумьям и воспоминаньям.

Деревня Тамика, провинция Ормидан

Всё, что её окружало, было похоже на сладостное сновидение. Рика растянулась в траве, мысленно перебирая события прошедшего года. Рядом сидел муж, рисовал её портрет и ворчал, что она слишком много двигается, и ему не удаётся схватить черты её лица. Она засмеялась и легонько толкнула его ногой в бок.

Она не помнила ничего, кроме последнего года, проведённого в Тамике, слишком спокойного и счастливого. Где-то внутри сидел червь сомнений, который намекал, что так не бывает.

– Хемин, я хочу спросить… – начала она, приподнявшись.

– О чём?

– Надолго ли я пропала?

– Не помню, это давно было. Какая теперь разница? – ответил он спокойно, не отрываясь от рисунка.

– Прошу тебя, расскажи всё, что помнишь.

Глубокий провал в памяти не давал ей покоя, и вот уже несколько дней она пыталась задавать вопросы матери, но та не желала с ней откровенничать и говорила лишь то, что Рика много раз слышала.

Хемин упрямился и не хотел затрагивать эту тему.