Всеволод Лихачев - Наследие Артанов

И вот наступил, наконец, момент, когда мы остались наедине. Наедине со своими проблемами.

– Да уж… – обводя взглядом окровавленное месиво из тел вперемешку со взрыхленной землей и разбрызганными там и сям мозгами, я, свесив ноги, устало присел на краю крыши фургона. От увиденного мутило. Мутило до такой степени, что я едва сдерживался, чтобы не опорожнить содержимое своего желудка прямо под колеса. Рядом со мной примостилась Виталина. Девчонку всю трясло от пережитых переживаний, сдерживаемые рыдания из нее так и рвались, однако каким-то образом она все еще умудрялась молчать. Один лишь только Геннер, в силу своего характера, продолжал оставаться невозмутимым. Мельком оглядев место побоища, он поспешил спуститься по приставной лестнице внутрь фургона и вскоре вернулся на крышу с шубой Виталины. Молча, ни слова ни говоря, накинул ее Всепрощенной на плечи и только потом обратился ко мне с вопросом, который тотчас же заставил меня позабыть о собственных проблемах:

– Илья, а вы лошадок наших случайно не видели?

Солнце уже клонилось к зениту, когда наш маленький отряд вновь выдвинулся в путь. А поскольку без фургона путешествие наше обещало стать длинным, то с собой решено было взять лишь самое необходимое – только то, что могло уместиться в небольших заплечных рюкзаках. Единственный пулемет, который после ночного боя все еще продолжал оставаться в рабочем состоянии, а также диски к нему, тащил на себе Геннер. В моем же мешке, и в мешке Виталины, наряду с небольшим запасом патронов к винтовке и пистолету были только продукты. И все. Остальные все вещи остались там, позади, в сиротливо стоящем фургоне, окруженном смердящими тушами уродливых визитеров, над которыми уже начинали кружить мухи.

Настроение было паскудным. Никто из нас не верил, что появление порталов на нашем пути было случайным. Смущало и поведение хищников: создавалось такое впечатление, как будто кто-то их гнал вперед мысленными командами, напрочь отключив при этом чувство самосохранения. А ведь впереди еще была новая ночь!

– Значит так, касатик! Очень бы мне хотелось сейчас ошибиться, но… ужимки нашего неизвестного доброхота довольно сильно мне кого-то напоминают. И если это действительно так, и ОНА все еще жива, то мне следует оказаться как можно дальше от того места, в которое мы сейчас направляемся. Уяснил?

– Это еще почему? И кто такая ОНА? – Вкрай заинтригованный, я даже шаг замедлил, ожидая, что же мне поведает сейчас мой симбионт.

– Не твое дело! Просто слушай, что тебе говорят и все!

Странно: мне вот кажется сейчас, или в голосе лингвинихи впервые за все время нашего знакомства и правда проскальзывают нотки страха? А я-то, грешным делом, был непоколебимо убежден, что старая карга не боится никого и ничего во Вселенной!

– Но ведь если мы не найдем способа убраться с этой планеты, то окажемся привязанными к ней навсегда! Вас устраивает такой поворот событий?

Лингвиниха заткнулась, то ли игнорируя мой вопрос, то ли всерьез обдумывая сложившуюся ситуацию и только через некоторое время, когда я уже решил, что она и не ответит, тихо пробормотала:

– Еще одна ночь. Только одна ночь. И если я пойму, что это действительно ОНА сейчас стоит у нас на пути, то хочешь ты этого или нет, а мы отправляемся назад в лагерь. Все, это мое последнее слово. Попробуешь пойти наперекор – возьму контроль над твоим телом на себя, и даже твоя Всепрощенная не сможет ничего со мной сделать.

Дальнейшие расспросы ничем не помогли. Симбионт упорно молчал, совершенно не реагируя ни на какие, даже самые соблазнительные, мои просьбы и посулы. Ни Геннеру, ни Виталине я о разговоре нашем решил не рассказывать: юная Всепрощенная все еще никак не могла оправиться от пережитого, а Геннер… а что Геннер? Чем этот флегматичный здоровяк сможет мне помочь? Правильно – ничем.

Место для ночной стоянки было выбрано довольно удачно: по левую руку от узкой полосы из прибрежного песчаника, на котором мы расположились, тянула свои ветви к солнцу чахлая древесная растительность, ее даже язык не поворачивался назвать лесом. Спереди и по правую – расстилалась степь, пожелтевший травянистый ковер которой очень редко разбавлялся низкорослыми кустами. Сзади же спины наши прикрывала река, причем была она настолько широкая, что даже берега противоположного почти не было видно – просто тонкая полоска у самого горизонта. Это очень хорошо, что в целях безопасности мы решили подальше отойти от дороги, ведь не сделай мы этого – и непременно прошли бы ее стороной, так и не совершив своего самого значимого за все время путешествия открытия. Ведь река, настоящая река, а не тот ручей, что течет возле лагеря и только номинально числится речкой, нужна беглецам с Болтанки, как воздух. Да и добираться-то сюда сравнительно недалеко, в общем. «Нет, надо, надо уговаривать Корятина на новое переселение! И места под пашню здесь хватит с избытком!» – С этими радужными мыслями, совершенно выбросив из головы угрожающие обещания Антонины Семеновны, я прилег на куче из опавших листьев в опасной близости от костра, да так и заснул там, в позе эмбриона, рискуя опалить себе бок или ногу.