Я потрясенно поднял глаза. Верный сидел, по прежнему опираясь спиной на тюк, и хихикал, по его подбородку стекала вниз и капала на одежду красная слюна, а в глазах было такое безумие, что у меня по спине пробежали мурашки.
– Какая мерзость! – Ксенна пнула язык и он отлетел в дальний конец шатра. – До чего надо довести человека, чтоб он такое с собой сделал? Но своего он добился, да. Через два часа он умрет от потери крови, и до того ты уже из него ни слова не вытянешь – ни с амулетом, ни без него.
Я почувствовал, как у меня подкашиваются ноги. Все события сегодняшней бурной ночи навалились на меня разом – девушка–убийца, вспоротые глотки охранников, отряд головорезов, ночной бой, а теперь еще и этот сумасшедший фанатик, откусывающий сам себе язык, чтобы не рассказать лишнего о своей секте! И плюющий в меня этим языком! Нет, мне сейчас просто жизненно необходимо выпить. Я доковылял до ложа, упал на него, пошарил рукой в раскрытом бауле и вытащил оттуда бутылку наугад. Оказалось, красное набатейское. Вытащил зубами пробку и сделал два больших глотка. И еще. Вот, так то лучше.
– Садись–ка сюда, красавица. – похлопал я рукой рядом с собой, приглашая Ксенну присоединиться. – Садись, и пусть вместо человеческой крови, что так щедро лилась сегодняшней ночью, льется лишь красная кровь винограда с берегов Иордана. Только прошу тебя, выведи сначала этого безумца на улицу и как–нибудь безболезненно…
Я провел пальцем по горлу, показывая, что необходимо сделать.
– Незачем ему мучится еще два часа, и мучить меня своим омерзительным хихиканьем.
– Хорошо. – Ксенна схватила нубийца за шиворот и потащила за собой из шатра, а я, наслаждаясь наступившей тишиной, сделал еще несколько глотков из бутылки. Когда моя милая убийца вернулась и уселась рядом, хмельной дух вина уже начинал ласково кружить мою голову.
– Будешь? – я протянул Ксенне бутылку.
– Буду. – она взяла ее и сделал несколько маленьких глотков. – Скажи, Ахмар, а зачем тебе все это? Ты ведь на самом деле мог избавить себя от неприятностей и не рисковать своей жизнью. Отдал бы меня верным. Преступница понесла наказание и ты спокойно возвращаешься в столицу. Зачем тебе все это?
– Знаешь, – я потихоньку начал перемещать свою руку позади Ксенны поближе к ней, – когда я увидел, как в полночный час в мой шатер врывается прекрасная дева с безумным желание в глазах, пусть даже это и желание убить меня, я понял, что это дар, который посылает мне пустыня. Ты знаешь, во многих аксумских сказках герою пустыня посылает дар. И его нельзя отвергать – тот, кто это сделает, обречен. И если пустыня выбрала меня, то кто я такой, чтобы спорить с ней? Мне остается только принять этот прекрасный дар с почтением и благоговением, и заботится о нем до конца своей жизни.
На последних словах я приобнял девушку, и стал наклоняться к ней, рассчитывая сорвать поцелуй с ее прекрасных коралловых губ.
– Гхм. – Ксенна медленно, но непреклонно убрала мою руку с ее талии и отодвинулась подальше. – Давай–ка я тебе кое–что объясню…
…Наш клан, Ахмар, несколько отличается от обычных жителей Империи. А еще больше мы, женщины клана, отличаемся от ваших женщин и девушек, робко живущих в тени мужчины–повелителя. Наши мужчины не берут нас силой, не покупают у родителей за золото и верблюдов, не запирают на всю жизнь в женской половине дома, оставив только право обслуживать прихоти мужа – от еды до любовных утех, да еще постоянно рожать ему наследников.
– Неужели вы не выходите замуж? – Ахмар смотрел на меня словно выпивоха, внезапно обнаруживший в своей бутыли вместо вина чистейшую воду. – Не знаете любви и страсти? И вам неведомо, как пьянят они сердца смертных, возвышая их до высот, на которых парят боги? Но не беда, я всему тебя научу…
– Уж учить меня точно не надо. – прервала я его пьяные излияния. – Все у нас есть. И любовь, и страсть, и дети. Мы, между прочим, в отличии от вас, все свои браки заключаем только по любви или взаимной симпатии. И только на тот срок, пока эта любовь существует. У нас никто не держит возле себя опостылевшего человека до конца жизни. Как вы держите уже ненужных жен, сбегая от них каждый вечер к танцовщицам или храмовым девам.
– Послушать тебя, так мы просто все время издеваемся над женщинами! Но это же не так! Они не жалуются, им нравится прильнуть к надежному мужскому плечу.
– Конечно они не жалуются вам. И сами убеждают себя в том, что им повезло найти себе защитника и кормильца. Но, знаешь, я не буду винить в этом ни их, ни вас. Так и должно быть. Потому что ваши женщины боятся взять в руки меч, но не боятся рожать. Слабое существо, обремененное кучей детишек, не может выжить без защитника и кормильца. Что ей еще делать, как не искать того, кто защитит и накормит, даже если платой за это будет жизнь, сравнимая с жизнью раба? Все же, это жизнь, а не смерть, а обычные люди боятся смерти больше всего на свете. Поэтому все у вас так и устроено.
Читать дальше