Мария Семенова: Великая Охота

Аюр расправил крепкие плечи, погладил покрытую золотой чеканкой рукоять кинжала – еще одного предмета мечтаний дикарей. Даже среди ариев царевич считался красавцем и знал об этом. Его длинные волосы, прихваченные на макушке, свободно падали на спину, а на груди, в ушах и на запястьях сверкали украшения. Но яснее всяких сокровищ о знатности говорили его золотистая кожа и яркие светлые глаза. Вот – отличие, данное Солнцем своим первородным сыновьям! Господь Исварха недаром полюбил ариев и даровал им силу и власть. В отличие от всех этих низкорослых, неказистых рабов или звероподобных мохначей. И конечно же, детей ночи – накхов.

Послышались громкие странные возгласы, фырканье. Дикари поднимали в дорогу мамонтов. Небо потемнело: над юношей нависла ходячая гора длинного, свалявшегося грязно-белого меха, над которой вились рои злющих оводов. Варак сказал, что в прежние годы их здесь бывало гораздо меньше. Впрочем, пообещал, что оводы вот-вот отстанут.

Аюр посмотрел наверх – оттуда широко улыбалась, сверкая зубищами, погонщица Айха. Юношу мутило от ее грубого конопатого лица, он даже жалел эту бедолагу, которую угораздило родиться такой уродиной. Впрочем, у соплеменников она наверняка считалась первой красавицей, с ее пышными светло-рыжими волосами – если бы еще убрать из них вплетенные птичьи кости и мышиные черепа. Айха хоть была приветлива, в отличие от своих соплеменников. У тех лица как тупым ножом из дерева вырезаны, такие же неподвижные и ко всему равнодушные. Ширам сказал: боги наказали мохначей родиться такими за тяжелые прегрешения в прошлых жизнях. Потомки накхов упорно верили в перерождения, хоть их странная, темная религия была уже много веков запрещена в Аратте.

Но все-таки одно Аюра в дикарях восхищало. Как они повелевают своими исполинскими зверями! Никогда не кричат и не бьют их, как погонщики быков, у них даже и бичей нет. Шепнут что-то на ухо, а то просто рукой махнут особым образом – и мамонт делает все, что ему повелят.

Повинуясь возгласу погонщицы, рядом с Аюром свесился хобот. Мамонт свернул его кольцом и подставил под ноги юноше – вставай сюда, подниму!

– Как он умен! Как послушен! – воскликнул Аюр, в восторге глядя на белого мамонта. – Подари его мне!

Мохначка продолжала улыбаться, не понимая вопроса. Тут же рядом возник Варак, задрал голову и принялся что-то втолковывать дикарке. Беседа затянулась.

– Господин, – с виноватым видом повернулся к Аюру дворцовый раб. – Она сказала, что не хочет.

– Что значит «не хочет»? – Аюр грозно свел брови. – Разве не достаточно, что этого хочу я ?

– Дикая женщина говорит, что они со своей скотиной как брат и сестра, – не скрывая презрения, перевел Варак. – Дескать, они выбрали друг друга в детстве, вместе росли, питались из одного корыта…

Аюр нахмурился еще сильнее. Сзади беззвучно подошел Ширам. Невысокий и жилистый, как все накхи, он с ног до головы был в черном, из украшений – золотой обручальный браслет на запястье да свернувшаяся в спираль серебряная змейка у ворота плаща.

– Чем это ты тут занят, солнцеликий?

– Она не хочет дарить мне мамонта! – воскликнул царевич. – Как она вообще смеет мне отказывать?

Сообразив, в чем дело, Ширам усмехнулся:

– Зачем тебе мамонт, Аюр? Даже если он добредет до столицы, не подохнув по пути от жары, то непременно застрянет в городских воротах…

За его спиной послышались приглушенные смешки телохранителей. Аюр сделал вид, что не услышал. Он вообще считал, что эти отборные воины-арии из Полуденных Жезлоносцев слишком много себе позволяют и смеют относиться к нему покровительственно. Но воины, хоть и считались его личной охраной, подчинялись не ему – ими командовал Джериш.

– Дикарка не подарит тебе своего зверя, даже если ты посулишь ей в обмен свой великолепный плащ и охотничий лук в придачу, – продолжал Ширам. – Забудь. Все равно мамонты никого не слушаются, кроме собственных погонщиков. Их когда-то пробовали забирать силой, так они начинали беситься – не уймешь, пока не убьешь. Зато со своими погонщиками даже на саблезубца пойдут.

– А я все-таки думаю: она просто жадина, – пробурчал Аюр и вдруг просиял. – Тогда я забираю мамонта вместе с погонщиком! Мохначи иногда живут в Аратте, я знаю. У дяди Тулума один такой служит при храме с детских лет, Аоранг его зовут – лечит людей и животных, даже научился говорить по-человечески… Мамонту во дворце будет очень хорошо, а городские ворота мы ради него разберем.