Джон Стивенс: Изумрудный атлас. Книга расплаты

Если бы не птицы.

Они с Рэйфом возвращались к хижине, когда услышали нарастающий шелест. Забравшись на высокий валун, они увидели, что небо над деревьями словно затягивает черная пелена. Наконец огромная стая оказалась прямо над ними, заслонив солнце. Птицы взмывали со всех окрестных деревьев, чтобы присоединиться к перелету.

Стая больше часа тянулась у них над головами, но это было только начало. После обеда они увидели животных – медведей, оленей, лис и енотов, – которые двигались в том же направлении, куда и птицы, словно повинуясь беззвучному сигналу тревоги.

Кейт знала, что это означает, и знала, что Рэйф тоже знает; но никто не произнес ни слова.

«Теперь мы вместе, – сказала она себе. – Вот и все, что имеет значение».

После захода солнца быстро похолодало. Они поднялись со скамейки и вернулись в хижину. Рэйф развел огонь, и они вместе приготовили жаркое из моркови, лука и соленого мяса, позаимствовав в буфете имбирь и несколько веточек петрушки. Пока готовился ужин, Рэйф попросил Кейт рассказать, как она впервые попала в Кембриджский Водопад. Девочка начала с того, как они с Майклом и Эммой ехали из Балтимора на поезде, затем оказались в поместье, нашли Атлас и попали прямо в руки Графини; как они убежали, спасаясь от волков, и как Габриэль впервые привел их сюда…

Внезапно Кейт прервалась и посмотрела на Рэйфа.

– Но ты ведь все это знаешь.

– Мне нравится слушать, как ты рассказываешь.

Они поужинали у очага. Когда Кейт закончила рассказ, она мгновение молчала, а потом взглянула на Рэйфа: свет и тень затеяли игру на его задумчивом лице.

– Можно тебя кое о чем спросить?

– Конечно.

– На что это похоже?

Она не объяснила, что имела в виду, но он понял.

– Меня будто затолкнули в глубь себя самого. Я смотрел на мир чужими глазами.

– Как марионетка.

Он покачал головой.

– Нет. То есть частично так и было. Но еще я был Грозным Магнусом. Ты должна это знать. Другие голоса заставляли меня что-то делать, подталкивали меня, но они играли на том, что и так во мне было: на злости, горечи, жажде мести. Все это уже было во мне.

Кейт долгую секунду смотрела в землю, потом подняла голову. Ее глаза блестели в свете очага.

– Как и любовь. Она тоже была в тебе.

– Да. Она тоже.

Рэйф поставил миску у очага и наклонился к Кейт.

– Мне нельзя здесь оставаться.

Девочка замотала головой, не столько споря или отказываясь слушать, а скорее возражая будущему. Он придвинулся еще ближе, почти не оставив между ними свободного места, и взял ее за руку.

– Ты знаешь, что делают Книги. То, что магия перешла ко мне, не остановило разрушения. Ты видела птиц. Животных. Они тоже это чувствуют.

– Но Хьюго Элджернон сказал, что есть способ…

– Его нет. Помнишь, я сказал, что твои родители узнали конец пророчества?

Кейт бросила на него настороженный взгляд.

– Я тоже узнал о нем, когда поглотил дух Майкла. В пророчестве говорится, что три станут одним. Три Книги – одной, три Хранителя – одним. А еще в нем говорится, что Окончательный Хранитель должен исцелить мир. Иначе…

– Иначе что? – яростно спросила Кейт. – Наступит конец света? Я в это не верю! Мне все равно! Это нечестно! Только не теперь! – и она, не сдержавшись, швырнула миску в стену. – Мне плевать! Я не могу… не могу…

Она не сумела закончить фразу.

Рэйф обнял ее, и Кейт не стала сопротивляться. Тянулись минуты. Она весь день старалась не думать о магии Книг, которая теперь была заключена в Рэйфе, и о том, что сила Книги расплаты тоже в нем. Значит, чтобы умереть, ему было достаточно пожелать этого? Кейт не нравилось такое положение дел.

– Кейт…

Девочка села прямо. Рэйф внимательно вглядывался в ее лицо.

– Ты понимаешь, что сделала Эмма в мире мертвых?

– Она… вернула мертвым их воспоминания.

– Но ты понимаешь, что это значит? Теперь, когда кто-то умирает, он уносит с собой всю любовь, которая была у него в жизни. Навсегда. Это великая вещь.

– Почему ты это говоришь?

– Я хочу, чтобы ты об этом помнила. Что случилось с твоим медальоном?

– Цепочка порвалась. Но…

– Покажи.

Она секунду помедлила, но все же достала из кармана медальон и цепочку. Рэйф сжал в руке сломанные звенья, а когда убрал ладонь, цепочка снова была целой. Он надел ее Кейт через голову, и она почувствовала на груди знакомую тяжесть.

– Сделай для меня кое-что, – попросил он.

– Все что угодно.

– Этот медальон напоминал тебе о матери и обещании, которое ты ей дала?