Кристина Стайл: Оборотень

Когда киммериец вернулся, обряд уже был закончен и даже короткая тризна, и та завершена. Его встретили радостно, ибо все решили, что своим спокойствием обязаны именно тому, что их охраняет могучий воин, которого испугался даже такой сильный и кровожадный зверь. Женщины, оставшиеся без мужчин, так и льнули к нему, и Конан вовсе не собирался отказываться от радостей, которые мог получить от истосковавшейся по ласке прелестницы.

С видом хозяина гарема он окинул взглядом окружавших его женщин, и одна из них показалась Конану наиболее привлекательной. Ее пышные золотистые волосы были распущены по плечам, а в серых больших глазах светилось такое сильное желание, что молодой воин не смог устоять. Он шагнул к женщине:

– Как тебя зовут?

– Гельдис.

– Не подашь ли ты мне ужин? И пива.

– Сейчас принесу, – ответила женщина и лукаво улыбнулась.

Когда она вернулась с блюдом, которое едва несла, настолько оно было заполнено всевозможной снедью, киммериец попросил ее:

– Останься. Посиди со мной. Мне предстоит долгая ночь. Одному скучно.

Гельдис звонко рассмеялась, прекрасно понимая, чего хочет от нее варвар, и мгновенно согласилась. Они довольно долго разговаривали, пока Конан насыщался, а потом женщина придвинулась к нему поближе и смело положила голову на мускулистую грудь киммерийца. Его словно обдало жаром, сильное желание перехватило горло и затуманило взор, и Конан прижал женщину к себе. Она высвободилась и шепнула:

– Не здесь. Пойдем.

Взяв его за руку, Гельдис направилась по темному коридору и остановилась перед какой-то дверью.

– Это моя комната, – пояснила она. – У меня был муж, и мы с ним жили здесь. Но он погиб. Я теперь одна.

– Была одна, – рассмеялся Конан и решительно толкнул дверь.

То ли медведь на самом деле не приходил и в эту ночь, то ли киммериец ничего не слышал, но до утра в доме было тихо. Если бы хищник попытался сломать ворота, ему бы не поздоровилось. Конан провел такую восхитительную ночь, что превратил бы в лепешку любого, кто осмелился бы вырвать его из жарких объятий. Варвар чуть не захлебнулся в бурном потоке ласки, которую изливала на него Гельдис. Такой необыкновенной женщины ему еще не доводилось встречать, хотя любовному опыту Конана мог бы позавидовать любой сластолюбец.

День начался шумно и весело. Две ночи покоя и тишины заметно улучшили настроение обитателей и этого дома, и соседних. Все начали верить, что медведь больше не появится, что бросившиеся ему вслед охотники спугнули зверя, и он убрался в горы.

Конан снова весь день бродил по лесу, но опять не нашел ничего, что говорило бы о присутствии поблизости какого бы то ни было крупного хищника. Возвращался он радостный, предвкушая сытный ужин и еще одну ночь с Гельдис. Он торопился, чтобы поскорее увидеть ее, прижать к себе, поднять на руки и бережно уложить на мягкие пушистые волчьи шкуры.

Гельдис выбежала ему навстречу. В руках она держала пустую деревянную кадку.

– Иди в дом. Я сейчас наберу воды и вернусь.

– Подожду тебя у ворот. Я не устал сегодня. Копил силы для тебя, – улыбнулся Конан.

Гельдис вприпрыжку, словно маленькая девочка, бросилась к невысокому холму, под которым протекала узкая быстрая речушка, не замерзающая даже в сильные морозы. Киммериец смотрел ей вслед, и блаженная улыбка не покидала его лица. Вдруг тишину прорезал оглушительный вопль. Конан метнулся к холму, и перед ним открылась жуткая картина: огромный лохматый медведь сжимал Гельдис страшными когтистыми лапами. Она извивалась и кричала, а хищник, словно издеваясь над варваром, не спешил расправиться с ней. Стрелой зверя было не достать, и киммериец кинулся вниз, выхватывая на ходу охотничий нож. Когда до медведя оставалось пятнадцать-двадцать шагов, он резким движением правой лапы сломал шею своей жертве, швырнул ее в снег и пустился наутек. Монстр убегал так стремительно, что ни один человек не сумел бы его догнать.

Конан опустился на колени перед Гельдис, взял в ладони ее лицо и повернул к себе. Женщина была мертва. Киммериец медленно поднялся, повернувшись к лесу, погрозил исчезнувшему хищнику кулаком и крикнул:

– Это была твоя последняя жертва! Больше ты не причинишь горя!

Всю ночь варвар не сомкнул глаз. Он оставил ворота открытыми и притаился за одной из створок, сжимая в руке свой верный меч. Несколько раз ночные тени обманывали его, и Конану казалось, что со стороны леса медленно движется огромная, чуть сутулая фигура. Он собирался, как зверь перед прыжком, готовясь нанести удар, но снова опускал клинок и пристально вглядывался в темноту. Он был напряжен так, что, казалось, слышит дыхание земли. Даже крохотная мышка не могла проскочить мимо. И все-таки хищник обманул его: утром обнаружилось, что пропал мальчик. Конан обошел поселение кругом и нашел в бревенчатом тыне дыру. Она была проделана так аккуратно, что у киммерийца холодок пробежал по спине: он вспомнил слова Горма об оборотне. Неужели старик прав?