Майкл Суэнвик - «Ничего особенного», – сказал кот

– Тебе случалось когда-нибудь убить человека? – спросил бродяга.

– Это не предмет для обсуждения, – ответил его собеседник.

– Лично я убил пятерых. Это не так уж много. Но двоих я убил голыми руками, что, уверяю тебя, совсем не просто.

– Не сомневаюсь.

– Но сам-то не знаешь?

Второй бродяга промолчал. Они брели по промерзшим немецким полям. Зима почти так же сурово обошлась с окружающей местностью, как война – с землями на востоке. Она испортила дороги, и разрушила мосты, и сломала крыши, и если в этих полях и имелось какое-нибудь жилье, оно было погребено под ледяными покрывалами. Стерня под ногами хрустела, как стеклянная, сильно затрудняя ходьбу. Но главные дороги были забиты беженцами, а поскольку двое бродяг двигались в противоположном направлении, к фронту, то идти по ним означало бы привлекать к себе совершенно ненужное внимание.

– Риттер! – сказал первый бродяга.

– М-м-м?

– Ты помнишь инструкции?

Риттер остановился:

– Конечно. А ты?

– О, конечно, помню. Только не верю я больше в них. Мы идем уже столько времени, что вся жизнь представляется мне сном. Иной раз я даже не могу вспомнить, куда мы направляемся. – Риттер ничего не сказал, и его спутник отвернулся. – Давай-ка не будем торчать здесь, на открытом месте, а то как бы казаки не заметили.

Они двинулись дальше. Торчавшее далеко впереди облетевшее дерево, немного разбавлявшее однообразный пейзаж, медленно двигалось им навстречу, а потом стало так же медленно уползать назад.

– Риттер?

– А?

– Я называю тебя по имени, как подобает доброму товарищу. Почему ты не обращаешься ко мне так же?

Риттер снова остановился.

– Хороший вопрос, – сказал он. – Просто отличный! – В его голосе прорезался гнев. – Дай-ка я сам спрошу тебя кое о чем. Почему ты не знаешь ни нашего задания, ни нашего места назначения, ни даже своего имени? Почему все так тихо и спокойно? Почему мои ноги совершенно не устали от такого длинного перехода? Почему небо так похоже на оштукатуренный потолок? Почему я не могу запомнить черты твоего лица? Почему ты не высокий, не маленький, не толстый, не тощий, не рыжий, не белесый? Вообще кто ты такой и какую игру ведешь со мною?

Никогда не следует произносить слово «сон» – сказал женский голос.

Дело не в этом. Когда я попытался выяснить, кто такой его спутник, что-то назвало меня самозванцем.

Как бы там ни было, этот сеанс окончен.

Все почернело.

Очнувшись, Риттер обнаружил, что лежит под толстым пуховым одеялом в спальне с желтыми стенами и зеленым бордюром, с расписанным цветами кувшином на умывальном столике и полузакрытым занавесками окном, за котором лежал зимний пейзаж. Около окна, глядя на улицу, стоял, сложив руки за спиной, приземистый мужчина с такими широкими плечами, каких он никогда не видел ни у одного представителя рода человеческого. В деревянном кресле сидела старуха с пяльцами в руках и вышивала мелкими стежками, заканчивая каждый из них резким рывком.

– Где я? – спросил Риттер, чувствуя в голове тупую боль.

– В безопасном месте, – с улыбкой сказал, повернувшись, мужчина. Лицо его оказалось круглым и добродушным. Глядя на него, хотелось ему верить. – Среди друзей.

– А. – У Риттера сердце оборвалось. – Понятно. – Он закрыл глаза. – По крайней мере, я все же перешел линию фронта.

– И это очень плохо, – ответила старуха. – Мы уже решили было, что вы агент британской «Сикрет сервис». Одного вашего присутствия здесь в гражданской одежде достаточно для того, чтобы вас казнили как иностранного шпиона.

– Я гражданин Германии на австро-германо-баварской территории, – сказал Риттер, чуть заметно повысив голос. – И имею право находиться в своей родной стране.

Мужчина с мягкой укоризной покачал головой:

– «Вашей родной страны» уже несколько недель не существует. С точки зрения закона вы партизан-националист из крайних западных провинций Монгольской империи. Но мы свернули не в ту сторону. Попробуем начать сначала. Мы с доктором Нергюй – психиатры. Мы развернули программу сновидческой терапии, основанной на получении от вас информации, которая будет затем использована для излечения вас от бездумной преданности анахроничному и дисфункциональному режиму, а затем и искренней переориентации вас на нашу сторону.

– Это невозможно, – уверенно сказал Риттер.

– Смотрите на нас с Борсуком как на разрушителей плотин, – сказала доктор Нергюй. – Мы бурим скважину за скважиной без каких-либо видимых результатов, пока наконец сквозь одну из них не просачивается единственная капля воды. Через некоторое время еще одна, потом еще и еще, и вдруг, совершенно неожиданно, стена рушится, и озеро, запертое плотиной, вырывается наружу и затапливает все, что находится ниже.