Джозеф Дилейни: Скользящий

Я не могла поверить ни единому его слову. Сестры рыдали в ужасе. Как мог отец согласиться на такое?! – думала я. Я всегда считала, что он любит меня. Неужели ему было все равно, что с нами будет?!

Зверь сунул под дверь листок бумаги. Я слезла с кровати, подняла его и начала читать.

Несса!

Я пообещал зверю, что ему достанутся ферма и ты. В обмен на это он пообещал отвезти Бриони и Сюзан к твоим тете и дяде. Я пытался быть хорошим отцом, и, если бы понадобилось, отдал бы ради вас жизнь. А теперь ты должна пожертвовать собой ради младших сестер.

Твой любящий отец.

Хотя письмо было написано дрожащим неровным почерком, я узнала руку отца. И все же мне пришлось перечитать написанное трижды, прежде чем смысл его дошел до моего помутившегося сознания. На листке были пятна крови – должно быть, отец писал эти строки в последние мгновения жизни.

Мысли путались у меня в голове, однако я понимала, что должна выманить зверя из дома. Если я не соглашусь исполнить завещание отца, эта жуткая тварь разнесет в щепы дверь спальни и, возможно, убьет нас всех. Поэтому, прежде чем заговорить, я сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться.

– Я принимаю условия отцовского завещания, – сказала я. – Но мои сестры напуганы. Поэтому прошу тебя: уйди и на время оставь нас одних. Пожалуйста, не заходи пока на ферму.

– Я согласен, Несса, – ответил зверь, удивив меня неожиданной покладистостью. – Тебе, конечно, требуется время, чтобы пережить смерть отца. Но ты должна прийти ко мне завтра перед закатом. Я живу в самом большом дереве гханбала на том берегу реки. Его нельзя не заметить. Мы поговорим о том, что нам предстоит сделать.

На следующий день я сдержала данное зверю обещание и пошла к нему. Мне было страшно. Еще больше меня пугало то, что он велел мне явиться к нему в конце дня, перед самым закатом. Весь день я занималась привычными делами на ферме, вдобавок к тем, что обычно выполнял отец. Но, несмотря на это, мне так и не удалось избавиться от страха и горестных мыслей о будущем. Скоро стемнеет, и я окажусь наедине с чудовищем, всецело в его власти.

Время от времени наши соседи куда-то пропадали, но отец всегда отказывался говорить об этом. Однажды я спросила его, не думает ли он, что к этому как-то причастен зверь.

«Никогда не говори таких вещей, дочь! – предостерег он меня. – В нашем доме мы в безопасности, так что будем благодарны за это».

Увы, оставаться в доме уже было небезопасно. Если я не приду в логово зверя, он вернется на ферму. Что может быть страшнее этого? Не исключено, что он сожрет меня прямо на месте. В конце концов, отец отдал меня ему в собственность в обмен на жизнь сестер.

Я сказала Сюзан и Бриони, что если я не вернусь до рассвета, то пусть они бегут к соседям на другой конец долины. Хотя даже там им будет грозить опасность. Кто поручится, что зверь сдержит слово?

Дойдя до берега реки, я приблизилась к броду. И тотчас поняла, что логово зверя именно здесь. Он был прав – такое нельзя не заметить. Его жилище было в два раза больше остальных деревьев в округе – гигантское дерево гханбала с широким стволом и огромными переплетенными ветвями. На фоне угасающего дня оно показалось мне зловещим.

Я зашагала к дереву, и когда подошла к нему ближе, уже почти стемнело. Его крона была такой плотной, что скрывала последние лучи света. Неожиданно где-то сзади раздался мягкий удар. Я в ужасе обернулась и оказалась лицом к лицу со зверем.

– Здравствуй, Несса! – произнес он, обнажив в мерзкой улыбке острые зубы. – Какая же ты славная, послушная дочь! Сдержала обещание. Завтра, в доказательство моей признательности, я похороню твоего бедного отца, чтобы крысы не успели окончательно его обглодать. Боюсь, что глаз он уже лишился, хотя они ему уже больше и ни к чему. К сожалению, крысы успели отгрызть и два пальца на ногах и три на руках. Но ничего страшного! Его тело скоро будет предано земле. Я обложу его могилу камнями, чтобы его ненароком не выкопало какое-нибудь голодное животное, так что не беспокойся. Ему будет тихо и спокойно в темноте, где его будут медленно глодать черви, как то, собственно, и положено.

От этих бесчувственных и жестоких слов к моему горлу подкатил комок. Я едва не задохнулась. Я понурила голову, не желая встречаться со зверем взглядом. Мне было стыдно, что я не нашла в себе мужества вернуться на Северное пастбище и похоронить отца. Когда же я подняла глаза, он еще раз нахально ухмыльнулся, вытащил из кармана ключ, трижды на него плюнул и вставил в замок в стволе дерева.