Ян Леншин: Турнир самоубийц

Питера похитил Часовик, Джен не сомневалась в этом ни секунды. Когда она ворвалась в комнату брата, окно было распахнуто настежь, кровать пуста. На полу ни капли крови, ни следа борьбы, только быстро затихающее «тик-так» в черноте ночи.

Тщетно Джен бродила по Очаровательному лесу – кроме манекенов ей больше никто не встретился. Разве что мелькнула один раз за деревьями Блуждающая Башня и тут же пропала.

Джен совсем отчаялась, потеряла сон, аппетит и не находила себе места. Каково же было ее удивление, когда Питер средь бела дня явился домой, целый и невредимый, да еще с Нейтаном в придачу! Перебивая друг друга, они несли какую-то несусветную чушь про Башню, Часовика и N. Джен так обрадовалась, что впустила обоих без лишних вопросов и даже попыталась напоить горячим чаем с конфетами. Впрочем, добрый порыв души остался неоцененным – перепуганные насмерть Питер и Нейтан не то что есть, связно говорить были не в состоянии.

Сюрпризы на том не кончились. Город в одночасье облетела весть: некто убил Часовика. На улице Счастливая можно взглянуть на его труп за символическую плату в один лэк, сфотографироваться за сотню или приобрести за тысячу деталь, лечащую любые болезни.

«Добровольно отправиться на битву с Часовиком?!» – подумала Джен.

На такое согласится только самоубийца. Или идиот.

Или Ульрик.

Мимо камеры, звеня ключами, спешил надзиратель.

– Эй, Грег, что происходит? – спросил Ульрик.

– Не до тебя сейчас, – отмахнулся надзиратель.

Ульрик ждал.

Грег на всех парах пронесся мимо камер к столу дежурного, по-видимому, направлялся в кабинет начальника смены. И замер. Обратно он возвращался бегом.

– Привет, – поздоровался Ульрик. – Ты чего такой взмыленный?

– Что вы здесь делаете?!

– А сам-то как думаешь?

Грег не нашелся с ответом и выскочил за дверь. Вернулся он с целой компанией людей в форме и в штатском. Впереди вышагивал красный от гнева начальник тюрьмы Вильям Тетч-Тетч.

…Ульрик в десятый раз объяснял, как он очутился в камере.

– Я хладнокровно убил пять человек. Двоим чудом удалось спастись. Суд присяжных приговорил меня к смерти, и вот я здесь.

– Прекратите паясничать! – От крика Вильяма, кажется, задрожали стены. – Вы по-прежнему настаиваете, что не покидали сегодня стен тюрьмы?!

– Да.

– И все это время были тут, в блоке «В»?!

– Да.

– Но это же вздор! Мои помощники обыскали все сверху донизу, я лично осмотрел каждую камеру!

– Иногда искомое находится под самым носом, нужно всего лишь быть готовым узреть истину, – наставительно сказал Ульрик.

– Тогда как вы объясните, почему на вас фрак да еще с цилиндром?!

– Заметили все же? Ну ведь можете, когда захотите.

– Прекратить! Не сметь издеваться!

– Или что? Повесите меня дважды? Слушайте, как, по-вашему, если мне все-таки удалось сбежать, то зачем было возвращаться? Я соскучился? Или забыл что-нибудь?

Повисла неловкая пауза.

– Кажется, я понял, что здесь происходит, – спокойно начал Вильям. – Вы решили прикинуться душевнобольным, чтобы сорвать казнь. Я насмотрелся на ваши фокусы еще в суде. Вам не удастся обвести меня вокруг пальца. Позже я дознаюсь, кто несет ответственность за сегодняшний инцидент, и накажу виновных. А вас казнят по расписанию. Вы не проживете и лишнего часа за счет налогоплательщиков. Увести эту мразь.

Ульрик с облегчением вздохнул, а спустя несколько минут его втолкнули в комнату с виселицей.

– Прошу извинить за опоздание, господа, – бросил Ульрик тюремному врачу и священнику, что дежурили у эшафота, кивнул стоящему у стены Митчеллу. Улыбка медленно сползла с лица «государственного служащего».

…Веревку с висельной петлей с него сняли. Без старого галстука было неуютно. Правда, незамедлительно выдали новый, даже лучше прежнего: прочнее и толще.

Ульрик не чувствовал ни триумфа, ни разочарования, ни страха, ни радости. Он должен был умереть, осознавал это и был готов расстаться с жизнью. Злость, желание доказать всему миру свою правоту исчезли, уступив место пустоте и отрешенности. Не было ничего, что бы его волновало или беспокоило. Почти ничего.

Ульрик стоял на крышке люка. Под ногами – трехметровый колодец. При падении он наверняка сломает шею. Конечно, если этого по каким-то причинам не произойдет, смерть будет мучительной и долгой, но Ульрик старался не думать о грустном.

За спинами надзирателей мелькнула тень. Некто, похожий на огромное грозовое облако, приставным шагом крался вдоль стены. Руки он поднял над головой, занося для удара жуткое оружие, что походило на здоровенную булаву.