Ян Леншин: Турнир самоубийц

– А дальше, дальше. Блэткоч основан примерно лет сто назад, тогда вы, наверное, как раз проснулись и вышли из капсулы, но что было потом? Куда вы пропали?

Генри замялся и отчего-то покосился на сачок.

– Понимаешь, капсула эта – до чего ж удобная штука. Допустим, погода. Зарядит дождь и льет, и льет… А ты в капсулу шасть, время подкрутил и оглянуться не успел, солнце вышло. Лето наскучило – раз, и зима за окном. Надоел снег – хоп, и весна ручьями журчит. И… понимаешь… видно, напутал я что-то. Выхожу из капсулы, смотрю, а все другим стало – не узнать!

Поначалу я, того, в Блэткоче был. На глаза решил никому не казаться – стыдно. Скажут, мол, ушел, бросил, забыл. Что делать? Думаю, дай сперва проверю. Пустил слух, будто ты это я, подмогнул немного, ну ты помнишь.

Ульрик кивнул.

– Хотел посмотреть, как меня, то есть тебя, привечать станут. Если плохо – то так мне и надо. Если хорошо – выйду, скажу: вот он я, чего, не узнали, оглоеды? Посмеемся, да и забудем старые обиды.

Заметил, конечно, что дела не шибко хорошо идут. Тогда и пришла мыслишка посмотреть, как оно в других городах. Очень мне в Готтлибе понравилось, долго уезжать не хотел. А потом понял – не нравится мне в Блэткоче, и возвращаться не тянет. Так бы и не свиделись больше, да…

Тут Генри вновь глянул на сачок.

– …Забыл я кое-что. Вот.

«… Самое загадочное здание Готтлиба, количество несчастных случаев, что произошли в его стенах, не поддается подсчету…» – вспыли в памяти слова директора некоммерческого учреждения «Брайан и Компания» Белинды Пет.

– «В здании запрещено одновременно находиться двадцати и более сотрудникам фирмы», – пробормотал Ульрик строчку трудового договора.

Неудачники словно притягивают беды, так? С ними вечно происходит что-нибудь из ряда вон, чего с другими людьми не случилось бы никогда. Это вроде… ауры. Больше брайанов – больше проблем. А сколько бед и странностей притянет нечто, вроде «Генри»? Древний-неудачник? За сто лет «аура» Генри, надо думать, пропитала Блэткоч насквозь. У города не было ни единого шанса на процветание.

– Правы оказались мои родичи – никакого от меня проку, – нарушил молчание здоровяк.

– Зато на Блэткоч упал метеорит, – вступился за город Ульрик, но Древний только махнул рукой.

Выходит, лотоматоны и впрямь не ошибаются?

– Ты особенный случай, – будто прочел его мысли Генри. – Другая у тебя печать должна быть. А какая – не знаю. Я б тебе про эти штуки больше рассказал, да… – Он махнул ладонью, на которой все еще горели золотые буквы. – Сам видишь. Я ни на что не годен.

– Ты помог мне, – напомнил Ульрик.

– Подумаешь.

– А, по-моему, ты молодец. Я вот никого больше не знаю, кто может так быстро исцелить рану. Даже зашивать не пришлось.

– Честно?

– Ага.

– Значит, кое-чему я выучился, – Генри улыбнулся. – Я нашим про тебя обязательно расскажу. Надо перед братьями повиниться. Авось, обратно примут? За столько-то лет должны простить.

– Постойте, постойте, но как же книга? – вдруг вспомнил Ульрик.

– Какая книга?

– Леблен, «Краткое изложение уроков о дифференциальном и интегральном счислении».

– А что с ней?

– Она ваша?

– Вроде как. Занятная книженция, и на ночь почитать приятно. Хотя вы там, конечно, того, намудрили.

– А почему ее нельзя уничтожить?

– Самый обычный трюк. Чтобы книжка не портилась: я ведь пролить там чего или страницу прожечь – тот еще мастак. Вы разве так не делаете?

– Учебник в самом деле может ответить на любой вопрос?

– Ну конечно!

– Но как?

– Что «как»? Неужто есть вопрос, на который нельзя сыскать ответ с помощью математического анализа? – неподдельно удивился Генри.

– А почему «секрет книги откроется лишь подлинному мэру Блэткоча»? – Ульрик ошеломленно сел.

– А разве можно стать мэром города, да еще такого, как Блэткоч, не зная основ матанализа?

«Хорошо, что N мертв, – подумал Ульрик. – Для него это было бы чересчур».

Часы без стрелок пробили полдень.

– Мне пора, – спохватился Ульрик. – Нужно еще успеть на… одно мероприятие.

– А без тебя там не справятся?

– Вряд ли. Только закинем этого в город.

Ульрик кивнул на Часовика. Око с циферблатом слепо пялилось в никуда. Из другого глаза чудовища торчал стилет. Бесконечное «тик-так» смолкло. Ульрик от души надеялся – навсегда.

– Пусть люди знают, что им больше ничто не грозит.

Кроме убийц, воров, троллей, скверной погоды и всего остального, что и делает Блэткоч Блэткочем. Единственным и, слава котам, неповторимым.