Крис Уэйнрайт - Магический Кситар

В крайнем случае, если уж не пользоваться кситаром самому, то можно продать его в Немедию тамошним алхимикам, либо в Аквилонию. Тысячи две монет можно выручить! Запросто! Такая удача приходит не каждый день, и весьма разумно наведаться к Хиджу, одноглазому ублюдку, хоть это может стоить головы…

Конан задумчиво прожевал очередной кусок, запил вином. Вино было хорошее, даром что купленное, и поросенок был неплох, хотя и ворованный, и эти соображения, мысли о том, что лучше – краденое или покупное, мешали варвару сосредоточиться.

Он отрезал кинжалом еще кусок и посмотрел на Ловкача. Вот хитрая морда! Следит, приглядывается!

Ши Шелам подмигнул киммерийцу.

– Понимаешь, бычий загривок, Зихар неспроста меня позвал. Я ему нужен! И ты нужен, скорей, не ему, а этой одноглазой жабе. Уж очень хочет Кривой Хидж, чтоб ты на него поработал! Он ведь помнит, как ты разделался с парой его лучших свистунов! Потому я в разговоре тебя упомянул как бы между прочим; да сказал, что, может, завтра с тобой встречусь на базаре. Случайно, разумеется.

– А сам подослал Говеху, чтобы он тихонько шепнул мне на ухо? Так, мошенник?

– Ну да, – ответил Ловкач, дочиста обгладывая последнюю косточку. – По крайней мере, у тебя будет время подумать или же смыться куда-нибудь. Поверь мне, пахнет жареным, и если Зихар с Хиджем взялись за тебя, то дело плохо. Не совладать тебе с ними, киммериец! Это сила! Опять же кситар… Неспроста это!

– Кситар, говоришь? – Конан заложил за голову могучие руки и потянулся. – Выходит, эта крыса наложила лапы на кситар?

– Выходит, так, приятель, – подтвердил Ловкач Ши Шелам, покачивая черноволосой взлохмаченной головой. По внешности он являлся типичным заморанцем, невысоким, щупловатым, смуглым, с близко посаженными темными глазками и острой мордочкой хорька. И нрав у него был как у хорька. Ши Шелам умел разнюхать, где что плохо лежит, не забывая при том об осторожности. В последний месяц Ловкач Ши сделался для Конана незаменимым помощником. Отличный наводчик, умевший, к тому же, выгодно сбыть награбленное!

Конан опять потянулся, да так, что хрустнули суставы.

– Клянусь задницей Крома, – буркнул он, – тот караван! Караван из Замбулы! С ним-то и притащили зелье!

– Вероятно. Или привез доверенный посланец из Хоарезма либо Султанапура… Один Бел ведает!

Замбулийский караван пришел позавчера, и с ним, как всегда бывало, для шадизарской воровской "Пустыньки" наступили горячие деньки. Лазутчики полусотни шаек и вольные бандиты вроде Конана разведывали, чем забиты тюки у замбулийцев, кому они сбудут товар и куда тот товар потом денется – то ли осядет на складах, то ли будет выставлен на продажу в лавках Шадизара, то ли, покачиваясь на спинах мулов и ослов, отправится через Карпашские горы в Коринфию и Офир. Надежные сведения – первое дело в воровском ремесле, и тут глаза и уши Ши Шелама были незаменимы.

Конан взболтнул кувшин, убедился, что тот еще полон на треть, и, взяв со стола стилет с узким, как змеиный хвост, лезвием, принялся ковырять в зубах. От жаренного поросенка на щербатом деревянном блюде остались уже одни косточки, а мясо, по большей части, переместилось в бездонный желудок киммерийца. Ловкач Ши обглодал лишь заднюю ногу. Это было вполне справедливо, если учесть, что весил он ровно вдвое меньше Конана.

– Ну, Нергал с ним, с этим караваном, и с посыльными заодно, – пробормотал киммериец. – Главное, не откуда привезли, а что привезли! Верно, тощий обглодыш?

– Верно, – согласился Ши Шелам, протянул тонкую руку и похлопал молодого варвара по могучему плечу. Верно, бычий загривок! Главное, что привезли и кому сбыли! Я так думаю, что без Кривого Хиджа дело не обошлось.

– Кривая крысомордая падаль! – рявкнул Конан, отложив стилет.

Хиджа он не любил. Под Хиджем ходили Синие Тюрбаны, одна из самых многочисленных шадизарских банд, и еще два десятка шаек помельче сбывали добычу только ему. В заморанских краях Кривой Хидж являлся видной фигурой и входил в десятку богатейших купцов; не важно, что торговал он, по большей части, краденым. В Шадизаре и Аренджуне это большого значения не имело. Конан же своей добычи крысомордому никогда не сбывал, а потому оставался для него бельмом на единственном оке, ибо, несмотря на свои восемнадцать лет, юный киммериец был удачлив и дерзок. Кривой Хидж уже несколько раз пытался подгрести его под свою руку, да никак не выходило – Конан выскальзывал, словно смазанный маслом черенок ножа, оставляя на память Хиджу свежие трупы.