В общем, это, — Вольт махнул рукой вокруг, — не мир. Ну, не страна, не земля. Это что-то вроде дороги. А по бокам стоят дома. Это миры. И наша Германия, наша Земля — один из них. По этой дороге можно идти. Идти, идти... В разные места попадать.
Фон Бота — это так его зовут, того человека — говорил, но я многого не понял, я же сказал. Есть ещё Площадь какая-то, Двери, ещё что-то... — Вольт вздохнул. — Но главное я сообразил. Тут есть пути во все времена и во все пространства. Ну, в разные миры, — пояснил он. — Например, где мы выиграли Первую мировую войну. Или ещё куда-то...
— Фантастика, — сказал Тилле. — Не может быть! — но Вольфганг ответил:
— Ну да, а вокруг нас — это может быть?
Вольт не обиделся:
— Я сам сперва не понял. Спрашиваю — а домой мне можно? А он говорит — нет, нельзя. Ты там убит, тебе туда больше нельзя. Зато, говорит, можно в любое другое место. И показал, как. Это очень просто, оказывается. Надо только сильно захотеть. Ну, мы посидели, мне неудобно было...
— Почему? — удивился Хайнц. Вольт вздохнул:
— Ну, Хассе... ну, как ты не понимаешь? Он взрослый... добрый, но чужой какой-то. Как актёр из кино. Он, по-моему, это понял. Попрощался и уехал. А я опять пошёл. Долго шёл, разных людей встречал... — он улыбнулся. — Хороших. Тут только хорошие люди.
— Ну? — Йохим усмехнулся.
— Да, — Вольт спокойно кивнул. — В том-то и секрет. Сюда попадают только хорошие люди. Плохие или... ну, равнодушные, что ли — они тут оказаться не могут.
— Значит, фюрер здесь? — вдруг спросил Тилле.
Все разом посмотрели на него. Потом — так же дружно — на Вольта. Тот смутился:
— Ну, ребята... Я не знаю... У меня голова и так распухла... Тут ведь ещё многие просто новые тела обретают... а старое забывают... А бывает — что и нет... Ну, не знаю я! — почти крикнул он с настоящим отчаяньем.
— Ладно, — Вольфганг хлопнул его по плечу. — Ну, а дальше?
— А дальше я свернул, — пояснил Вольт, успокаиваясь. — Правда. Так и представил себе — что я сворачиваю с дороги, открываю калитку... Бум — и я на речном берегу.
— На том, где ты мне приснился? — не удержался сам Вольфганг. Вольт кивнул:
— Угу. Лето. Солнце. Деревья. Я выкупался, поел, опять выкупался, поспал, костёр развёл, выкупался, потом какого-то кролика застрелил — дуром. А потом пришёл к тебе. Я про вас думал, думал, думал... И как будто увидел — вы спите, а русские уже близко. Ну, я и... пришёл. А потом, когда всё объяснил, вернулся сюда и вас... вытащил.
— Да как, как?! — крикнул Йохим. Вольт тоже рявкнул в ответ:
— Откуда я знаю?! Как птица летает, как рыба плавает, как слоны сношаются?!
После секундного молчания опять грянул хохот. Такой, что мальчишки попадали на спины и дрыгали ногами, повизгивая, всхлипывая и фыркая. И в разгар этого веселья Тилле, ржавший чуть ли не громче всех, вдруг сел, потом встал и крикнул:
— Эй, кто там?!
— Эй, это немцы?! — ответили из темноты. И она зашевелилась — через ковыль шли не меньше десятка человек.
Шестнадцать человек — пятнадцать мальчишек и девчонка — сидели на ступенях полуразрушенной железнодорожной станции, непонятно как оказавшейся здесь. Рядом лежало оружие, и горячий дневной ветер, волновавший ковыль, ерошил их волосы и обдувал лица.
Четверо из них были мертвы в весенней Германии сорок пятого. Поэтому они молчали. Молчал и младший из них — он всецело доверял своему старшему другу. Молчала девчонка — потому что привыкла молчать, когда говорят мужчины. Но десять человек — говорили. Говорили о Германии.
— Надо вернуться, — Вальтер упрямо свёл брови. — Нечестно — не вернуться. Не вернуться — нарушить присягу.
— Мы проиграли войну, — напомнил Вольфганг. — Хотим мы этого или нет — мы проиграли войну. Я это знаю точно, — он грустно усмехнулся.
— Я её не проиграл, — тихо сказал Ялмар.
Вольфганг посмотрел на него:
— Ты тоже хочешь вернуться?
— Пока не знаю, — раздумчиво покачал головой Ялмар. — Я просто говорю, что мы не проиграли войну.
Какое-то время они молчали. Наверное, довольно долгое время. Никому не хотелось ссориться. Они сидели на ступеньках, смотрели вокруг рассеянными взглядами и молчали, слушая, как наигрывает единственная струна — и этот звук сопровождает чей-то голос:
След слепой слезы на солёном слайде, а море ушло.
Истин сизые гвозди — в сырые доски серых дождей.
И тебе остается три выхода: сдохнуть или встать на крыло,
Или просто считать, что нынче ты в отпуске, в отпуске...
Читать дальше