Дуглас Брайан: Пузыри земли

Так что никто не нарушал желанной тишины глупыми разговорами и попытками услужить «его милости». И «его милость» мечтал невозбранно…

Мечты Эрингила в ту пору не имели в себе ничего героического. Юноша прекрасно отдавал себе отчет в том, что он — неплохой воин и при случае сумеет постоять за себя и за своих товарищей. Это не увлекало его и не становилось предметом его грез; он относился к воинскому искусству именно как к ремеслу, которым он овладел (нетрудно догадаться, что такой подход к делу привил ему мастер Минта).

Если о чем-то Эрингил и мечтал, так это о любви. Минта ничего не знал об этом. Вероятно, любовь и отношения с женщинами оставались единственной областью, где у Минты не имелось никакого опыта. У него даже мнения своего на сей счет не было. «Просто я как-то не успел, — оправдываясь, говорил мастер, — всегда находились какие-то другие занятия…»

«По всей видимости, — думал Эрингил, — боги решили обделить Минту этим свойством — умением любить. Ничего странного! Человек не может владеть всеми дарами сразу. Боги понимают это, возможно, даже лучше, чем сами люди. Минта может изготовить абсолютно любой предмет, более того — он изобретатель: он придумывает и делает вещи, которых никто никогда до него не делал. Никому и в голову не приходило создавать нечто подобное!

И хотя почти все его механизмы не работают, а странные сосуды ломаются… это неважно. Мысль Минты работает, не зная отдыха. Он не в состоянии одновременно с тем что-то чувствовать, тем более — к женщине. Любовь, насколько мне известно, отнимает очень много жизненных сил».

Эрингил мог сколько угодно развивать теории по этому поводу, но когда любовь настигла его, юноша поначалу даже не узнал ее.

Случилось все очень быстро. Всадник показался на равнине, и Эрингил насторожился: обычно он охотился в полном одиночестве, которое никто не нарушал. Но всадник — имелся, он приближался стремительно и неотвратимо. Эрингил напрягся, коснулся рукой меча. Хотя войны сейчас, вроде бы, не велось, всегда следовало оставаться начеку — мало ли какой негодяй встанет на пути.

Всадник приблизился и осадил коня. Эрингил увидел невысокого хрупкого юношу примерно своих лет, в плотно надвинутой на брови шапочке, с развевающимся за плечами коротким плащом и стройными ногами в обтягивающих лосинах и мягких сапожках.

Почему-то вид этих обтянутых ног вызвал у Эрингила особенное раздражение: слишком уж юнец выставлял их напоказ, как будто гордился ими! Мужчине не следует гордиться своей внешностью, во всяком случае, не так откровенно.

Эрингил нахмурился.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил он.

Незнакомый юнец поднял брови и насмешливо покачал головой.

— А ты что здесь делаешь?

— Я охочусь.

— А я катаюсь.

— Убирайся подальше от меня! — сказал Эрингил. — Как бы я не проучил тебя!

— Ну, ты и нахал! — заявил юнец. — Эта долина тебе еще не принадлежит.

— Насколько я знаю, она никому не принадлежит — это дикие земли, — возразил Эрингил.

Юнец захохотал.

— Нет, дружок, здесь ты ошибаешься! Вон до того дерева — видишь? вон там растет одинокий дуб, — до того дерева действительно дикие земли, но от дуба и до скалы земля принадлежит одному человеку. Очень богатому человеку. Человеку с дурным характером, вспыльчивому, жадному… и ненавидящему чужаков, которые охотятся с соколами там, где не имеют права находиться.

— Ну так познакомь меня с этим вспыльчивым и жадным негодяем, чтобы я мог переломать ему кости! — резко сказал Эрингил. — Должно быть, он твой хозяин, если ты так рьяно за него вступаешься, да еще расписываешь столь живописно!

Юнец подбоченился.

— Тебе повезло — ты можешь осуществить свое намерение прямо сейчас!

— Не хочешь же ты сказать, что ты и есть тот самый человек? — удивился Эрингил.

— Что тебя удивляет? Знатность и богатство не зависят от возраста. А я унаследовала все это, едва родилась.

С этими словами юнец сдернул с головы шапочку, и длинные шелковистые черные волосы упали ему на плечи. Мгновенно лицо юнца преобразилось: то, что раздражало в юноше, восхищало в девушке. Капризно изогнутые брови, темные миндалевидные глаза, пухловатые губы без малейших признаков пробивающихся усов (еще бы!)…

И ноги, вызывающе выставленные напоказ, сразу же сделались предметом самого искренно-го восторга Эрингила. Теперь он испытывал к девушке благодарность за то, что она выставила напоказ свои изумительные бедра и коленки.